Ныне каждый томич знает Дом науки имени П. И. Макушина, тот самый, где он когда-то создал первый в Сибири Народный университет. Возле этого здания — памятник Петру Ивановичу: прямоугольная каменная глыба с рельсом, символизирующим путь к знаниям, и бессонная электрическая лампочка, которая горит над этим рельсом и ночью и днем.
Таков этот купец-просветитель, сумевший перебраться по рельсам знаний из одной социальной эпохи в другую, далекий от революционных идей и в то же время немало сделавший для их распространения.
Конечно, судьба Макушина была необычна для людей того сословия, к которому он принадлежал. Но ведь история слагается не только из типических судеб. Она многообразна, как сама жизнь...
Многие из первых томских профессоров были консервативны во взглядах на общественное устройство. Однако благодаря своему таланту и патриотическому отношению к краю они немало сделали для развития духовной жизни города. Зерна марксизма упали на почву, подготовленную деяниями именно ревнителей просвещения. А бросили эти зерна политические ссыльные и студенты. Их стараниями в Томске была создана Сибирская группа революционных социал-демократов — первый за Уралом комитет РСДРП. Революционные университеты Томска прошли С. М. Киров (его имя носит политехнический институт и один из главных проспектов города), В. В. Куйбышев (его именем назван университет, где он учился), видный большевик М. М. Владимирский, Ф. М. Лыткин, поэт, а впоследствии один из легендарных комиссаров Центросибири, Н. Н. Баранский, ставший известным ученым-географом, и многие другие.
В истории нет мелочей, в ней все взаимосвязано — судьбы первопроходцев, зодчих, ученых, купцов, творческих работников, революционных деятелей...
Облик Томска создавался стараниями многих творцов — именитых и безымянных. Среди них декабрист Г. С. Батеньков, прекрасный педагог, литератор, архитектор, ученый. Он считал, что «всякое завезенное в Сибирь умственное добро не должно быть из нее увозимо». (Одна из томских площадей носит имя Батенькова; здесь поставлен его бюст.)
Поначалу Сибирь застраивалась по проектам, идущим из Петербурга, но архитекторы губернского Томска А. П. Деев, П. В. Раевский, А. А. Арефьев и другие решили поспорить с ними. Основываясь на достижениях европейской школы, они творчески развили, приспособили к условиям сибирской Азии, к укладу жизни и вкусам ее жителей наиболее плодотворные архитектурные идеи и достижения. Их поиски продолжили К. К. Лыгин (он первый среди сибирских зодчих отказался от наружной штукатурки, начал проектировать теремные строения из красного кирпича и желтого песчаника), А. Д. Крячков, П. П. Федоровский, В. Ф. Оржешко... И уже их проекты рассылались в Барнаул, Бийск, Ишим, Курган, Петропавловск, Кузнецк, Омск, Новониколаевск (Новосибирск), в Красноярск и даже в Иркутск. Так что не Томск похож на другие города, как мне представлялось раньше, а другие сибирские города во многом похожи на Томск...
Чем больше я узнавал, тем больше мне хотелось узнать — ив студенчестве, и потом, когда стал работать в томских газетах. Эта работа значительно расширила адреса моих встреч и знакомств. Я побывал в музеях различных предприятий Томска, сдружился с краеведами, увидел многие неизвестные мне прежде коллекции, познакомился с интереснейшими архивными документами.
Между тем город жил своими повседневными заботами. Началось освоение мощных нефтяных месторождений Томского Приобья. Оно направлялось из областного центра. Через непроходимые нарымские болота легли нефте- и газопроводы, возникли новые города и поселки, сам Томск стал городом, из которого улетают на трудовую вахту нефтедобытчики. Возле Томска были построены мощные химические заводы. Родились академгородок и Научный центр Академии медицинских наук, созданы были крупные строительные предприятия, появились новые жилые микрорайоны, новые дороги, общественные здания современных форм и конструкций.
Всего за четверть века традиционно вузовский, не очень в прежнем благоустроенный Томск превратился в крупный индустриальный центр. Для старинных городов такие ускорения нередко оборачиваются невосполнимыми потерями. Не избежал таких потерь и Томск, но, к счастью, они не затронули существенно основной части его хоромно-теремного ансамбля. Это по-прежнему сибирские Афины, с которых начинается взрослая жизнь многих тысяч его воспитанников, таких, каким в свое время был и я.
Не знаю, как кому, а мне в Томске нравятся прежде всего деревянные строения. Может быть, потому, что лес и Родина для русского человека неотделимы...