По приказу Гиммлера в Торгау 7 и 8 марта было выделено 56 железнодорожных вагонов для арабских лошадей. Несмотря на постоянные воздушные налеты, поезд с чистокровными арабскими лошадьми из Янова отправился в путь и через несколько дней благополучно прибыл в Клеверхоф под Любеком, где лошади и оставались вплоть до их возвращения в Польшу. Часть лошадей попала на конный завод Неттелау.
Условия там были ужасные — и для людей и для лошадей. Не было электричества и водопровода, не хватало помещений. Лошадей приходилось поить водой из трех колонок, которые часто не действовали. Кобыл и жеребят-отъемников летом и зимой поили из большого пруда. Родившиеся всего несколько дней назад малыши ходили на водопой вместе с кобылами и жадно пили студеную воду. Изменить что-либо было просто невозможно. Некоторые жеребята и их матери постоянно купались при большом морозе, но ни одна, даже совершенно промокшая лошадь, ни разу не заболела.
5 мая 1945 года поступило сообщение о прекращении военных действий. С этого дня А. Кшишталович принял руководство заводом. В первой половине мая 1945 года была образована дирекция польских конных заводов в Германии. В общей сложности спасли две тысячи польских племенных лошадей. С августа по ноябрь 1946 года всех животных возвратили в Польшу. Их перевозили два немецких парохода «Аскания» и «Гельголанд», каждый рейс по 54 лошади, потерь почти не было.
Вот так, через два года скитаний, животные вернулись домой. Несмотря на все страдания и злоключения, перенесенные ими, в 1946 году яновские кобылы произвели 81 жеребенка. Это была лучшая ставка (потомство, родившееся в один год) после 1939 года. Нужны ли еще доказательства выносливости лошадей арабской породы?
Но не только для того, чтобы воспеть достоинства арабских лошадей, я рассказал эту историю. Мне хотелось показать, как общее дело и любовь к благородным животным помогали даже во время войны и объединяли людей разных национальностей.
И еще, в наш рациональный век мне все чаще приходят на память слова Уинстона Черчилля: «За мою жизнь,— писал он,— две вещи вышли из моды: классики и лошади. Люди перестали читать и бросились ремонтировать автомобили. Но, теряя каждую из этих вещей, мы теряли и что-то несоизмеримо большее...»
Бернгард Гржимек Перевела с немецкого Е. Гиевскля
По ледовому лабиринту
Мечта об открытии пути от Гренландии к Аляске веками владела умами европейских исследователей. То был самый короткий, хотя и рискованный, маршрут в сказочно богатую Азию через арктические моря Нового Света. Побережья, острова, бухты, протянувшиеся на четыре тысячи миль, носят имена людей, бросивших вызов ледовому лабиринту. Всего же на этом участке более 18 тысяч островов. Наиболее крупные из них — Баффинова Земля, Парри, Свердруп. Многие отважные путешественники отдали свои жизни, разведывая непознанный маршрут. В 1845 году, например, пропала экспедиция Джона Франклина. Все 129 членов экипажа и два судна исчезли. Десятки поисковых групп, пытавшихся найти и спасти ее, не достигли цели...
И вот в 1903 году норвежский исследователь Руаль Амундсен, незадолго до того первым достигший Южного полюса, отправился через коварный проход с востока на запад на 70-футовом моторном паруснике «Йоа» и стал первым человеком, преодолевшим эту дистанцию. С тех пор многие суда прошли по маршруту, а исследователь Арктики Джон Боксток даже совершил путешествие на моторном умиаке — большой лодке древних гренландцев, сшитой из тюленьих шкур.
Но никто не преодолевал Северо-Западный проход под парусами. В 1986 году такое путешествие решили совершить исследователи северных морей Джефф Макиннес и Майкл Биделл. Они стартовали на катамаране «Персепшн» из Инувика, небольшого города, расположенного в устье реки Маккензи. Все путешествие заняло три летних сезона, в продолжение которых они то шли под парусом, то перетаскивали по льду свое небольшое двухкорпусное судно все дальше на восток к конечной цели путешествия — местечку Понд-Инлет, на берегу моря Баффина.
Путевые заметки о своем путешествии они опубликовали в журнале «Нэшнл джиогрэфик».
Плавание началось удачно. В первый сезон, пересекая залив Франклина при попутном ветре, путешественники мчались со скоростью 20 узлов. Неприятности доставляли лишь встречающиеся на пути айсберги, которые приходилось обходить стороной, что было довольно трудно. Чтобы компенсировать наклон судна при сильном ветре на вираже, одному из двоих приходилось забираться на крылья и свешиваться за борт, цепляясь за страховочные канаты.