Воодушевленный музыкой и настроением публики, я бодро пропел первый куплет знакомого гимна. Но, вдохнув в себя воздух, перед тем как затянуть следующий, я вдруг осекся, услыхав сквозь гром оркестра, что публика поет на каком-то странном, непонятном языке, являвшим собой, скорее всего, смесь немецкого и туземного. Я прослушал песнопение до конца, а потом спросил стоявшего рядом человека по-английски, отчего все поют кайзеровский гимн.
— Видите ли, — объяснил мне сосед, — это старая традиция. И связана она с тем, что добрые тонга-немецкие отношения ведут свое начало со времен германских кайзеров, чьи корабли когда-то частенько посещали прибрежные воды королевства и вместе с пивом завезли национальный гимн.
Вполне удовлетворившись столь исчерпывающим ответом, я дождался окончания празднества и пошел прогуляться по городу. Но не успел сделать и десяти шагов, как подскочил точно ужаленный: совсем рядом вдруг оглушительно громыхнули пушки. А через полминуты мимо меня пронеслась вереница автомобилей в самом большом из них восседал самый большой в прямом и переносном смысле — человек на Тонга: его королевское величество Тауфаахау Тупоу IV. На вид в нем были все 150 килограммов веса. А то, что пушки палили, так это радовались верноподданные, которых король вновь осчастливил своим присутствием после заграничной поездки.
Вскоре я действительно убедился, что лучшего места, где можно было бы открыть свое дело, чем Тонга, не существует во всей Океании. Что, собственно, подтвердил и мой новый знакомый — некий Джек К. (имя не настоящее — В.Д.), глава австралийской миссии по оказанию гуманитарной и экономической помощи королевству Тонга.
— Я слыхал о вас и о ваших планах, — сказал мне однажды Джек. — Здесь можно открыть любое дело. И я готов вам помочь — информацией или чем-нибудь другим.
— Спасибо, — поблагодарил я. — Но пока я ничего предпринимать не буду. Погляжу, как обернутся дела на Таити.
Колебался я еще и потому, что сам Тонгатапу мне не приглянулся. Это довольно крупный, плоский, как стол, и очень пыльный остров, совершенно не сравнимый с покрытым изумрудной зеленью — хотя и суетным — Таити, не говоря уже о красочных Муреа и Раиатеа. И я уже подумывал о возвращении на Таити.
Но вот как-то раз за завтраком сын сказал мне:
Знаешь, папа, а в соседнем номере поселились русские.
— Знаю, — говорю. — Это дипломатические работники. Ты что, с ними разговаривал?
— Нет, — ответил Андрей.
— Тогда откуда ты знаешь, что они русские?
— А кто же еще, по-твоему, в такую жарищу может разгуливать в черном костюме да с черным галстуком в придачу?
В самом деле, чудно как-то. После завтрака Андрей занялся своими делами, а я сел в такси и отправился на пляж. Зная, однако, что представляют собой местные пляжи, я попросил таксиста не уезжать. И правильно сделал: в тот день течение и прибой так измотали меня, то и дело кидая на камни, что, потеряв всякую охоту к купанию, я начал было собираться домой. Пляж был пуст, а в океане кувыркалась в волнах какая-то троица — двое мужчин и женщина. И с прибоем эти трое справлялись куда ловчее меня. Я снова нацепил ласты и маску и, прыгнув в бурлящее море, поплыл к троице. Когда до отважных купальщиков оставалось рукой подать, я вдруг услыхал фразу, произнесенную на чистейшем русском:
— Давай, Ваня, к берегу — уж слишком волны здоровы! — крикнула миловидная женщина лет сорока.
Не обращая на меня никакого внимания, трое купальщиков выбрались из воды и побрели куда-то по пляжу. И я, едва стянув с себя ласты и маску, кинулся за ними вдогонку.
— Неплохо было бы заморить червячка, — сказал старший мужчина. — Вот только где?
— Я покажу вам маленький ресторанчик, тут, неподалеку.
Трое русских обернулись как по команде и окаменели: перед ними на пустынном пляже Тонгатапу стоял почти голый незнакомец, с маской и ластами в руках, да еще говорящий по-русски. Поистине невероятно! Старший мужчина начал беспокойно всматриваться в океан: не видно ли где-нибудь поблизости подводной лодки? А я стоял перед ними в одних плавках и приветливо улыбался. И тем быстро расположил к себе незнакомцев.
По дороге в ресторан мы весело и непринужденно болтали о том о сем, как это принято у русских, случайно встретившихся за тридевять земель. Так я узнал, что старший из них, назовем его Иван Волов, служит в Министерстве иностранных дел, а младший, пусть будет Толей, — его помощник. Но, как только мы вошли в ресторанчик, дружеский разговор оборвался. Троица села за один стол, а мы с таксистом — он тоже присоединился к нам — за другой. За все время ланча мы не обмолвились с моими соотечественниками ни словом. Так же и расстались — безмолвно. Но, как бы то ни было, столь неожиданная встреча оставила у меня приятное впечатление: эти русские оказались, в общем, неплохими ребятами. Чуть позже выяснилось, что Иван Волов — новый советский посол в Новой Зеландии, представлявший интересы тогдашнего СССР и в королевстве Тонга: как раз в день нашего знакомства, пополудни, он вручал соответствующие верительные грамоты его величеству Тупоу IV...