Да уж, тут было над чем призадуматься: архипелаг Туамоту состоит из восьмидесяти островов, ни больше ни меньше, а Маркизы — из четырнадцати. Однако далеко не все острова в обоих архипелагах обитаемы стало быть, по части бизнеса там не больно развернешься. Но, правда, смотря какого. Жанна неплохой кулинар — значит, если они с Франсуа откроют, скажем, небольшой пансионат для яхтсменов и рыболовов на каком-нибудь глухом островке, мне их ни в жизнь не найти. С другой стороны, Франсуа закупил на Таити целый ворох электронных запчастей — стало быть, не исключено, что он решит заняться на новом месте прежним делом. А это возможно только в сравнительно крупном населенном пункте. На Туамоту таких мест — раз-два, и обчелся. Потом я вдруг вспомнил трогательные рассказы Жанны о том, как когда-то давно они с Франсуа жили на Маркизских островах. И в конце концов остановил выбор на Маркизах.
«Но чего я добьюсь, даже если разыщу Франсуа? — спрашивал я себя все три дня, пока ждал пароход «Арануи», на котором загодя забронировал недорогую каюту и билет до Маркизских островов. — Слава Богу, что я не успел вложить все свои деньги в наше совместное «предприятие» — только десять тысяч долларов... Нет, надо найти Франсуа во что бы то ни стало, пока он не растратил весь мой взнос. В крайнем случае придется обратиться в полицию».
На пути к Маркизским островам
С такими вот безрадостными мыслями я наконец ступил на палубу «Арануи» и отправился на Маркизы, лежащие на расстоянии почти полутора тысяч километров к северо-востоку от Таити. А ведь еще пару дней назад я беспечно развлекался на Тонга, предвкушая, что скоро займусь полезным делом.
На второй день плавания на горизонте показались изумрудные атоллы Туамоту, рассыпанные, точно бисер, на поверхности океана и простирающиеся с северо-запада на юго-восток на протяжении около тысячи шестисот километров. Спустя некоторое время «Арануи» бросил якорь на Рангироа — самом крупном атолле в архипелаге. Это второй по величине, после Кваджалейна, атолл в мире: в ширину он достигает 300 метров, а периметр его больше 200 километров. Площадь же лагуны настолько велика, что в ней запросто разместился бы весь остров Таити.
Наш пароход бросил якорь у входа в узкий пролив, соединяющий лагуну с океаном. Воспользовавшись продолжительной остановкой, я и еще несколько смельчаков пассажиров решили искупаться. Мы сели в шлюпку и, подойдя к самому входу в пролив, надели маски и ласты. Было время прилива — и течение с огромной скоростью понесло нас в лагуну. Я нырнул и увидел потрясающей красоты картину: мимо меня, словно в кинофильме, запущенном с утроенной скоростью, проносились коралловые заросли, яркие, разноцветные рыбки, большие, плоские, как блины, скаты. Промчавшись стремглав по течению около полутора километров, мы наконец очутились в спокойных, умиротворяюще-волшебных водах лагуны. Вскоре подоспела и шлюпка. Рулевой, видя, как мы возгордились после заплыва, укротив бурное течение, тут же нас разочаровал, сказав, что не далее как на прошлой неделе точно такой же подвиг совершила одна восьмидесятилетняя туристка, причем без маски и ласт...
В шлюпку забрались все пловцы, не было только одного американца. Мы окликнули его, но он поплыл не к нам, а резко метнулся в сторону. Когда мы наконец нагнали его и втащили в шлюпку, то увидели, что американец здорово напуган. Оказалось — пока он плавал в дальнем конце лагуны, на него напала крупная акула. Но, слава Богу, все обошлось: хищница только больно хватила его хвостом и расцарапала плечо. Проводник сказал, что, судя по размерам и цвету, это была лимонная акула, а лимонные акулы заплывают в лагуну очень редко. Скорее всего, ее занесло сюда течением. «К тому же, прибавил матрос, — они не опасны. Просто не любят, когда им мешают охотиться. А в человеке видят соперника — вот и отгоняют его от добычи».
Стоянка «Арануи» затягивалась, и я решил порыбачить. Рыбная ловля у кораллового рифа всегда обещает много неожиданностей: никогда не знаешь, какая рыбина попадется на крючок. Сижу я себе и рыбачу, довольный уловом, — только и успеваю забрасывать удочку. Гляжу, подходят ко мне мальчишки-туземцы и, критически взглянув на пойманную рыбу, начинают тихонько перешептываться. Когда я спросил, как им мой уловчик, они брезгливо фыркнули и сразили наповал, сказав, что большая часть «уловчика» просто несъедобна. Если б вы знали, с какой тяжестью на сердце расстался я с доброй половиной добычи! «Правда, — утешал я себя, — и того, что осталось, должно хватить на уху». Каково же было мое разочарование, когда корабельный кок, осмотрев каждую рыбку, покачал головой и сказал, что на уху годятся только две, а насчет остальных он не дает никакой гарантии.