— Это, должно быть, шейх и люди из деревни. Они, наверное, напились после нашего ухода. Что бы ни происходило, не выходи отсюда, любовь моя. Когда эти люди напьются, с ними трудно поладить, они ненавидят англичан.
Однако я все же вылез из постели, зажег лампу, проверил пистолет и стал одеваться.
Штора, разделяющая палатку, была задернута, но посетители находились уже в прихожей — Уна ругалась с ними; внезапно я с ужасом понял, что их предводитель вовсе не шейх. Высокий, напоминающий женский, голос мог принадлежать только Закри-бею.
Уна старалась изо всех сил. Она грозила всем смертью и проклятиями, если они немедленно не уберутся, но Закри был настойчив.
— Я не позволю твоим фантазиям путать наши планы! — вопил он, и я начал лихорадочно натягивать одежду.
— Этот человек опасен для нас! Если хочешь, можешь взять в любовники хоть всех мужчин Египта, но Дэя надо устранить. Сейчас же отойди в сторону! Или я заставлю тебя сделать это.
Я не стал слушать далее, поднырнул под край палатки и вылез наружу. Луна давно уже села, звезды побледнели, но света было достаточно, чтобы убийцы заметили меня. Я изо всех сил бросился бежать вдоль высокого берега реки, молясь, чтобы никого не оказалось снаружи палатки. Я пробежал не более пятидесяти ярдов, как до меня донесся крик Уны:
— Джулиан! Джулиан! Спасайся, или эти люди убьют тебя!
Затем послышались выстрелы. Я остановился как вкопанный, но только на мгновение. Каким бы беспринципным ни был Закри-бей, он не рискнет убить женщину вроде Уны сгоряча. Особенно, когда достаточно просто приказать оттащить ее в сторону. Скорее, это она успела выхватить маленький пистолет, который я заметил среди ее вещей, и сама выстрелила в них.
Через сотню ярдов я остановился и осмотрелся. Пальмовая рощица была плохим укрытием, а за ней тянулась голая пустыня. Взглянув на небо, я увидел, что оно посветлело, — до рассвета о ставал ось не дол го. Прежде чем взойдет солнце, я преодолею от силы пару миль. За мной отправят погоню и застрелят задолго до того, как я доберусь до линии холмов на горизонте.
Но тут я заметил у берега реки темные контуры катера. В нем, должно быть, и прибыл Закри-бей со своими головорезами. Без долгих размышлений я бросился по крутому откосу к реке и побежал вдоль берега к катеру.
На корме я увидел человека у руля, в тот же самый миг и он заметил меня и выхватил нож. Речь шла о моей жизни, и я трижды в упор выстрелил в него. Вскрикнув от боли, он рухнул на дно катера, и в следующий момент я уже карабкался через планшир. Мне повезло: они оставили всего одного человека стеречь катер. Внезапно со стороны палатки раздались крики. Это Закри и его люди, услышав выстрелы, торопились сюда.
Собрав все силы, я перевалил раненого через борт, и он с гулким всплеском рухнул на мелководье. Я оттолкнулся от берега, завел мотор и развернул катер носом к фарватеру. Пуля щелкнула по деревянной кабине, другая — разнесла вдребезги ветровое стекло, обсыпав меня осколками. Я распластался на дне катера, бросив руль, а люди Закри принялись решетить пулями его борта. Но расстояние между нами быстро увеличивалось, и выстрелы скоро прекратились.
Я не имел понятия, как далеко от Дейр Моваса находятся соседние станции железной дороги. До них могло быть и пять миль, и все двадцать. Если я не успею на поезд, то застряну здесь еще на пару дней, но если окажусь там вовремя, у меня будет больше шансов уехать без помех.
Если идти на юг, то поезд будет догонять меня, я у меня окажется около получаса в запасе, но Закри, не найдя меня в Дсйр Мовасе, почти наверняка поедет на юг, в Асьют, откуда сможет быстро вернуться в Каир. Они наверняка заметят, как я буду садиться в поезд на следующей станции, и произойдет то же, как если бы я садился на поезд в Дейр Мовасе.
Шансы успеть на поезд сильно уменьшаются, если я стану двигаться на север, ему навстречу, но, по крайней мере, я смогу сесть незамеченным.
Я решил рискнуть и отправился по тропинке через хлопковые поля на северо-запад. Вставало солнце, а красота восходов в Египте соперничает с красотой закатов. Но мне было некогда любоваться великолепным зрелищем; я, не останавливаясь, шагал вперед и через полчаса вышел к железной дороге.
В следующие два часа идти становилось труднее с каждой минутой. Солнце начинало припекать, и сказывалась усталость предыдущей ночи. Однако около девяти часов я заметил на горизонте купол небольшой мечети, а затем строения железнодорожной станции. Местечко называлось Масара. В маленьком магазинчике я взял себе на завтрак кофе, яйца и фрукты и затем почти два часа терпеливо ждал местного поезда. Когда он наконец прибыл, я купил билет до Асьюта, и, как только поезд отошел от станции, тут же заперся в туалете.