Алевтина Паршина
Прага — танцы в камне
Город на Влтаве, вообще-то, принадлежит готике и барокко. С этим легко согласится каждый, кто хоть раз выходил на Староместскую площадь или созерцал панораму, которая открывается с Карлова моста. Перед нами — редчайший в европейской истории, перенасыщенной пожарами и военными разрушениями, случай полной сохранности городской застройки с 1700 года. Но не спешите «прописывать» один из красивейших городов мира только по «ведомству древностей». Прага для этого слишком оригинальна. Как говаривал о ней Франц Кафка: «Наша матушка может показать коготки».
Уже более ста лет столица Чехии регулярно оказывается в эпицентре споров о современной архитектуре. Мопассан еще проклинал уродство Эйфелевой башни, утверждая, что она «царапает ему мозг», а пражане уже спешили возвести у себя копию парижской новинки высотой 60 метров (Петржинская обзорная башня). Потом в гуще средневековых улочек с барочными церквями возникли «гнезда» Ар Нуво, Сецессиона и других модных течений начала ХХ века. Так, в двух шагах от пражской визитной карточки, готических Пороховых ворот, поднялся роскошный «наглец» — Муниципальный дом (1903—1912 годы, архитекторы Освальд Поливка, Антонин Бальшанек). Снаружи он щеголяет мозаиками фасада и стеклянным куполом концертного зала, а внутри удивляет единством «предметного мира». Все в нем, от бронзовых люстр и дверных ручек до витражей и росписей чешского гения Альфонса Мухи, агрессивно утверждает «новый порядок» модерна.
Едва обыватель свыкся с такой модой, как его жизненное пространство стало активно осваиваться кубизмом. Буквально за углом от Староместской площади с ее ратушей XIV века и чудесной старинной церковью Святого Николая вырос, заставая врасплох своими ломающимися гранями так называемый дом «У Черной Богоматери». Фасады этого произведения Йозефа Гочара напоминают картины Пикассо в камне, а изящные обводы внутренней лестницы с дробящими интерьер ступенями — разнообразные «виолончели» и «гитары» Жоржа Брака. Даже единственный в мире уличный фонарь в стиле кубизма — и тот установлен на родине бравого солдата Швейка, причем, как это ни странно, он на редкость созвучен своему барочно-готическому антуражу.
Пражский кубизм и выросшие из него чешские варианты функционализма и конструктивизма уникальны в мировом зодчестве. Сегодня студенты со всего мира съезжаются на «практику» в столицу Чехии изучать виллы работы Адольфа Лооса и смелые «интервенции» Йозефа Плечника в архитектурный ансамбль Пражского Града, благословленные в 1930-е годы президентом Масариком. А главный довоенный символ «совместного проживания» старого и нового здесь — обелиск, установленный в честь погибших в годы Первой мировой войны. В его полированных мраморных гранях отражается как в зеркале монументальный и почтенный собор Святого Вита.
Гитлеровская оккупация и потом — «социалистический эксперимент» надолго прервали «пышное цветение» пражского модернизма, но сразу после «бархатной революции» 1989 года Прага вновь отворила ворота экспериментаторам — на сей раз уже постмодернистам. Концепция «города-музея», где нужно не строить новое, а реставрировать или в лучшем случае «подстраиваться» под старое, господствовавшая при коммунистах, была отметена. Особенно сильно этому способствовал первый «революционный» мэр, сам в прошлом архитектор, Ян Касл, взявший «под крыло» своих бывших коллег в их полемике с муниципальными бюрократами.
Сейчас в городе много не просто «свежих» построек, но и смелейших образцов авангарда, а реставрация любого, даже самого рядового исторического квартала производится с применением суперсовременных форм и технологий. Это хорошо видно на примере изогнутой изящной крыши универмага «Дарекс», поставленной на коробку прежнего дома с фасадом XIX века. Но главная достопримечательность современной Праги — здания и вовсе, я бы сказала, «завтрашнего дня». Таков созданный французской архитектурной звездой Жаном Нувелем комплекс из стекла и металла в форме херувима, который так и называется: торговый центр «Золотой ангел». Правда, золота там мало. Цвет экспериментального зодчества во всем мире, за редкими исключениями, серый. Дело в том, что криволинейные, «биологические» формы, которыми щеголяют современные здания, невозможно создать без конструкций из чудо-сплава титанового цинка. Тем более что кроме практической он претендует еще и на философскую ценность. «Технотронное» человечество на рубеже тысячелетий мечтает о домах — своего рода «машинах для жилья и работы». И вот, образ «Мерседеса» цвета «металлик» или хищного боевого крейсера с серыми бортами угадывается в банках и супермаркетах, ускоренными темпами возводящихся в Праге.
Впрочем, самая известная современная постройка в городе обыгрывает образ другого «металлического изделия», а именно — смятой банки из-под кока-колы. В 1994 году один из отцов «компьютерной» (то есть спроектированной при помощи специальных программ) архитектуры, Фрэнк Гери, возвел на Влтавской набережной комплекс контор с рестораном на крыше, получивший от горожан «кличку» «Джинджер и Фред». Так звали знаменитую танцевальную пару, покорившую Голливуд в середине прошлого века. Две серебристо-серые башни действительно напоминают легендарных артистов, запечатленных на их самой знаменитой фотографии. Одна, с «юбочкой» конструкций и «летящими ножками» опор, — Джинджер Роджерс, другая, построже, с круглой «шляпой» на макушке, — Фред Астер…
Гери, утверждавший, что «все выглядит великолепно, пока стройка в разгаре, и ужасно, как только снимут леса», обожает эстетику недостроенного здания, когда все торчит и дыбится. «Танцующий дом» — один из его шедевров. Пражский муниципалитет разрешил американцу даже трюк с нависанием некоторых частей постройки над тротуаром и проезжей частью, не говоря уже о «прыгающих» окнах, расположенных в разных плоскостях. Кстати, в карьере мэтра «Танцующий дом» сыграл роль «тарана» при завоевании Европы: «Джинджер и Фред» «закружились» над Влтавой в своем вальсе с чечеткой уже тогда, когда знаменитый теперь Музей Гуггенхайма в Бильбао еще только задумывался.
В начале девяностых критики писали о том, что «причуда» Гери не соответствует духу Праги, и даже требовали уволить чиновников, допустивших это «безобразие». Прошло чуть больше десяти лет, и «Джинджер и Фред» прорвались в десятку архитектурных хитов чешской столицы — об этом вам поведает любой путеводитель. Прав Гери, когда говорит: «Будь самим собой, и признание не заставит себя ждать». Сейчас в доме «У черной Богоматери», где когда-то был ресторан, открыт музей кубизма. Туристам, отправляющимся в Прагу, советую пообедать в ресторане на крыше «Танцующего дома»: боюсь, как бы и его скоро тоже не превратили в музей, на этот раз — постмодернизма.
Русская былина