Сегодня, в эпоху цифровых технологий, эти механические аппараты, созданные руками человека, выглядят буквально произведениями искусства: кажется, в них заключено нечто магическое, при том что из устройства «волшебного фонаря» или камеры обскура никто никогда не делал секрета. Вот экскурсовод рассказывает о взаимодействии оптики, зеркал, стекла, света — и весь этот рассказ абсолютно доступен для человека без всякой инженерной подготовки. А разгадки чуда все равно не происходит. Посетители завороженно застывают перед странными экспонатами — большими деревянными ящиками, отделанными бронзой и позолотой, оснащенными причудливыми ручками и отверстиями. Естественно, эта часть «Страсти кино» — популярнее всех среди детей. Пленяют уже сами названия: «праксиноскоп», «театрограф», «хрономегафон». «Кинетограф» пионера кино, «фокусника» Жоржа Мельеса, с помощью которого он демонстрировал свои полные спецэффектов и трюков фильмы. В зале Мельеса содержится и макет его студии в Монтрее, а также реконструированная декорация из «Путешествия на Луну», которое принято считать первым научно-фантастическим фильмом. И что самое удивительное — некоторые аппараты до сих пор работают: можно заглянуть внутрь, покрутить ручку, увидеть, как из быстро сменяющихся картинок рождается короткий этюд с танцующей женщиной. Или подойти к итальянской оптической коробке с тремя окулярами и увидеть в объеме пейзаж, напоминающий Красную площадь. Или привести в движение ярмарочную игрушку — праксиноскоп Эмиля Рейно, предвосхитивший принцип анимации. А изобретения американца Томаса Эдисона и братьев Люмьер подтверждаются их фильмами, которые демонстрируются тут же.
Знаменитый череп мамаши Бейтс из «Психо» Альфреда Хичкока встречает зрителей при входе на «Страсти кино»
Коллекцию Уилла Дэя дополняют еще другие, более поздние трофеи Ланглуа — это уже прототипы знакомых нам кинокамер, как штативных, так и ручных, компактных. Здесь вместо «волшебства фонарей» — чистая технология: ко времени их создания кино приобрело свою пресловутую массовость и утратило камерный шарм. Но, как бы там ни было, имя основателя Синематеки среди кинематографистов имело в тогдашнем мире такой авторитет и вес, что лучшие режиссеры, артисты, продюсеры охотно дарили ему для коллекции не только технику, но и просто личные вещи или сувениры со съемок. Не обязательно быть слишком искушенным синефилом, чтобы испытать здесь радость узнавания: вот чучело из «Психо» Хичкока, а вот платье Вивьен Ли из «Унесенных ветром», вот наряды Греты Гарбо, а вот туалеты Катрин Денев из «8 женщин» и невероятное платье королевы Марго из одноименного фильма, и металлический робот из «Метрополиса» Фрица Ланга, и модели часовых шестеренок, на которых герой Чарли Чаплина катался в «Новых временах», и исторический кафтан Николая Черкасова, в котором он исполнял роль Ивана Грозного в одноименном фильме Эйзенштейна. И многое-многое другое, что хранит память не столько о фильмах, сколько о тех, кто их создавал. Так Французская Синематека обеспечила вторую жизнь не только пленке, но и «теням», мелькающим на ней. Кстати, завершает постоянную экспозицию зал, который так нехитро и называется — Зал Ланглуа. Тут, словно в музее-квартире, хранятся мемориальные вещи, связанные с жизнью великого Анри: хроникальные кадры, благодарственные письма, документальные свидетельства. И заметьте: «Оскар», полученный за три года до смерти с уникальной формулировкой — «За спасение кинематографа». Справка
С 26 сентября 2005 года Французская Синематека находится по адресу: 51, rue de Bercy, 75012 Paris,
www.cinematheque.fr
Некоторые цифры:
24 миллиона евро — бюджет на 2007 год (из них 17 миллионов выделило государство, остальное — частные спонсоры)
440 тысяч — число посетителей за год
200 — приблизительное число сотрудников в штате
40 — фильмов можно увидеть здесь за неделю
Годовой абонемент
(libre passе) с неограниченным числом посещений — 120 евро, месячный — 10 евро Стоимость разового билета в кино — 6 евро (льготный тариф — 5 евро), на постоянную выставку — 4 евро (льготный тариф — 3 евро)
Часы работы:
С понедельника по пятницу с 12.00 до 19.00, в выходные — с 10.00 до 20.00. По вторникам Синематека закрыта.
«Во всех подробностях»
В целом нельзя сказать, чтобы в разделе «Страсти кино» постоянно наблюдалось особенное скопление посетителей. Седьмой, последний, этаж Синематеки (промежуточные, от четвертого этажа, заняты дирекцией и техническими службами) с экспонатами последних лет «при мне» и вовсе пустовал.
Зато на временных выставках, таких как, например, «Кинематограф немецкого экспрессионизма», как правило, не протолкнуться.
Тут публике предлагалось ощутить себя персонажами мрачных, инфернальных фильмов, которые как бы предчувствовали наступление фашизма. Интерьер выставочного зала, соответственно, декорировали по тем же канонам. Те же изогнутые, кривые, угловатые линии, повторяющие траекторию экспрессионистских улиц, те же узкие проходы, вдоль которых развешаны рисунки и эскизы, те же неровные стены под легким наклоном — будто бы готовые обрушиться, как казалось в полумраке. Не хватало только знаменитых винтовых лестниц с маленькими ступеньками, спускаться по которым опасно для жизни. Наконец, эти «эскизы» дополнялись кадрами из самих лент тех лет — они проецировались на нависающие из-под потолка мониторы.
В общем, можно было сопоставить и видеть, какое влияние живопись способна оказывать на кино, а кино, в свою очередь, на будущее всего искусства, на эстетический опыт людей (ретроспектива экспрессионистов, сопровождавшая выставку, в XXI веке собирала неизменные аншлаги: зрители напрямую переходили от разглядывания экспонатов к просмотру кино).
В общем, умение парижан устраивать такие «летучие» экспозиции, легкими штрихами достигать больших смыслов впечатляет. Дело доходит даже до историй вроде такой: в мае прошлого года здесь «представляли» творчество живого классика, испанца Педро Альмодовара. От зрителей не было отбоя. Но сам он, приехав в Синематеку и увидев, что получилось, приуныл. Сказал, что подобные выставки стоило бы проводить не при жизни, а после смерти «выставляемого». Из-за этого он, собственно, запретил турне выставки по музеям мира, сделав исключение лишь для родного Мадрида.
Евгений Гусятинский Фото Константина Кокошкина
Интернет как социальная сеть
Год назад некоммерческий исследовательский центр Pew Internet & American Life Project провел исследование How Women and Men Use the Internet («Как мужчины и женщины используют Интернет»). Оказалось, что женщины и мужчины, выходя в Сеть, решают разные задачи. Мужчины в большинстве случаев обращаются в Интернет за информацией, в первую очередь за новостями, а женщины чаще ищут в Сети общения. За минувший год «женское лицо» Интернета проявилось более отчетливо.
Еще сравнительно недавно Интернет был довольно суровой средой, и, чтобы воспользоваться его услугами, нужно было набирать инструкции в командной строке UNIX и обладать специальными знаниями в области программирования . В таких условиях человек, решающий задачу получения информации и всегда ограниченный во времени, не станет тратить дорогие (в самом прямом смысле) минуты доступа на пустую болтовню.
Так обстояли дела на рубеже 80-х и 90-х годов прошлого века. Но за десять—пятнадцать лет все изменилось. Суровый аскетизм командной строки забыли все, кроме профессионалов. Безлимитные низкие тарифы и широкополосный быстрый доступ стали обычным делом. В зрелых сегментах Интернета количество женщин и мужчин среди пользователей практически уравнялось. И у Сети появилось женское лицо — общение стало более важным, чем получение информации. И даже прямое получение информации стало все чаще и чаще приобретать именно форму общения. Понятие «социальная сеть» ввел Джон Барнес (John A. Barnes) в середине XX века. Так называют социальную структуру, в которой есть узлы и связи между ними. Узлами могут быть и отдельные люди, и целые объединения. Связь определяется характером взаимного обмена между узлами, например объемом передаваемой информации. Одна из главных характеристик социальной Сети — ее плотность, то есть количество внутренних связей в расчете на один узел. Если Сеть становится разреженной, то она довольно быстро распадается.