В 1952 году американские ученые заметили в экваториальных водах Тихого океана, близ Полинезии, значительное движение воды на глубине около 100 метров. Во время МГГ специальная экспедиция «Дельфин» занялась исследованием новой реки, и оказалось, что под известным Южным экваториальным течением навстречу ему крадется другое. Это могучая глубинная река: ширина ее — 400 километров, скорость — приблизительно шесть километров в час, она переносит столько же воды, сколько Гольфстрим при выходе из Флоридского пролива.
Пять с половиной тысяч километров прошла экспедиция по следам этого потока, пока он не исчез где-то у Галапагосских островов. Новому течению было присвоено имя открывшего его ученого Кромвелла. Когда океанографы заглянули в следующий подводный «этаж», оказалось, что под течением Кромвелла прячется еще одно...
Немаловажное открытие сделали советские ученые, находившиеся на борту плавучей лаборатории—корабля «Витязь». Всего 2— 3 года назад было общепризнано, что воды океана на глубине более километра застойны, почти неподвижны. Но вот умные приборы «Витязя», которые регистрируют движение воды и записывают свои показания, принесли с больших глубин весть о том, что и там существуют течения, что их средняя скорость достигает иной раз четырех километров в час. Стало ясно, что даже самые глубокие впадины океана хорошо промываются. Значит, не может быть и речи о том, чтобы сбрасывать сюда отходы атомных предприятий, как это предлагали некоторые западные ученые: радиоактивная пыль могла бы заразить все живое в океане.
Джомолунгма под водой
Несколько лет назад советские ученые открыли, что под поверхностью Ледовитого океана, от Новосибирских островов через полюс к острову Элсмира (Канадский арктический архипелаг) идет большой подводный хребет. Он был назван именем Ломоносова. Во время МГГ ученые советских дрейфующих станций нанесли на карту его очертания.
Дальнейшие подводные исследования показали, что мы неправильно представляли себе морское дно как более или менее гладкую поверхность с пологими возвышенностями и впадинами. Ландшафт Мирового океана оказался весьма изрезанным.
В августе 1957 года с американской дрейфующей станции «Альфа» поступило сообщение, что льдина, на которой она базируется, проходит над подводной горной цепью. Вершины нового хребта, сообщили приборы, вздымаются на полторы тысячи метров над дном океана.
Ученые 12 стран продолжают вести в Антарктиде постоянные наблюдения. Французские исследователи обосновались на Земле Адели. Раз в год вертолет доставляет им продовольствие. Обычно первыми встречают винтокрылую птицу постоянные обитатели шестого континента — пингвины.
Станция в этот момент находилась в 900 километрах от Северного полюса. Правда, установить длину и ширину хребта на основании одного, как говорят ученые, пересечения еще нельзя, но показания многих приборов подтверждают, что здесь обнаружено значительное горное образование, которое идет, по-видимому, параллельно хребту Ломоносова.
Воды Северной Атлантики, Гренландского и Норвежского морей «прочесывали» во время МГГ наши корабли — «Ломоносов», «Севастополь», «Экватор», «Лена», «Торос». Они составляли подробную карту глубин. Океанографы установили более точно местонахождение порога Нансена — возвышения, идущего по дну океана от Гренландии к Шпицбергену. После проведенных советскими учеными исследований на географических картах появились новые названия: плато Брмака, банка Оби, желоб Лены, впадина Седова.
Исследовательские суда прошли вдоль огромного желоба, тянущегося в морском дне параллельно берегу Антарктиды примерно на 2 тысячи миль от моря Дейвиса до земли Виктории. Глубина желоба местами достигает 1 600 метров, а ширина — 25 миль. Этому большому разлому в земной коре присвоили название «Желоб Лазарева». На большой площади дна у ледяного континента наши «морские геологи» обнаружили активную вулканическую деятельность.
Большая удача выпала на долю «Витязя». Во время плавания в тропических водах Тихого океана участники экспедиции обнаружили подводную гору, высотой почти равную Джомолунгме. Этот скрытый от глаз человека тихоокеанский пик был назван в честь флагмана советского научного флота «Горой «Витязя».
...Трудно перечислить все открытия, которыми порадовал науку Международный геофизический год. Программа исследований уже завершена, но в мировые центры сбора и хранения данных — МГГ продолжают поступать записи результатов наблюдений. Усилия десятков тысяч ученых всех континентов серьезно обогатили науку о Земле, приблизили то время, когда человек сможет по-хозяйски вмешиваться в жизнь природы и воздействовать на нее. Одно из значительных достижений Международного геофизического года — это заключение международного соглашения, по которому Антарктида была объявлена мирным материком. Только исследования, приносящие пользу человечеству, могут проводиться на этом ледяном континенте. На нем нет места военным базам!
Хочется верить, что недалек тот день, когда подобные решения будут приняты и относительно других частей света.
МГГ явился ярким свидетельством того, каких значительных успехов могут достигнуть ученые всех стран, если в своей деятельности они руководствуются идеями мира и благополучия народов.
А. Подольский, Б. Силкин
Встречайте нас в шесть тридцать
Чудесная река Северная Двина! Задумчивая. Тихая. Лежит она в стороне от обычных туристских маршрутов. Редко-редко пройдет по ней пассажирский пароход. Не увидишь здесь и косых парусов яхт, которыми пестрят Волга или Днепр, легких, скользящих по водной глади байдарок. Суровая река.
Буравя светлую воду, бегут к ее низовьям теплоходы, груженные ослепительно белым тесом: в Архангельске доски перегрузят на голландские, английские, немецкие лесовозы. Неспешно тянутся за буксирами караваны угольных барж, длинные плоты.
Говорят, до войны два раза в неделю курсировал туристский теплоход Москва — Архангельск. Должно быть, это был интересный рейс: Волга, северодвинские каналы, Сухона и, наконец, красавица Двина. Конечно, заманчиво путешествие на быстроходном туристском судне с роскошными кают-компаниями и чистенькими прогулочными палубами, но разве сравнишь его с медлительным плаванием на неуклюжем колесном буксире? Перефразируя строки поэта: «Из окон салонов река не такая»
Ранним утром мы вышли из Котласа в Архангельск.
Буксир наш — старый работяга, остроносый, трубастый и медлительный. Он упрямо месит воду плицами больших колес. Северная Двина, взъерошенная ветром, отвечает пароходу ленивыми ударами волны в железную скулу. Поскрипывает буксирный трос. Покорное стадо тяжелых барж бредет за буксиром.
Бревенчатые избы-пятистенки, привставшие на высоких подклетях, глядятся в реку. Маячат на дальнем берегу деревянные шатровые церкви.
За штурвалом — Роберт Будько, комсорг буксира.
Долговязый, в большой, сдвинутой на уши мичманке, Роберт кажется подростком. Команда зовет его штурманом. Собственно говоря, Роберт никакой не штурман, а стажер: он недавно окончил техникум и теперь проходит испытательный срок, чтобы занять должность второго помощника капитана. Но штурман — это звучит.
Роберт напряженно всматривается в сверкающую Двину, отмечая знакомые ему лазы. Здесь начинается трудный участок, где, по выражению речников, перекат на перекате да перекатом подпирается.