Тем временем в отеле появились и наши «двойники». Три молодых парня, двое из которых были студентами 1-го курса медицинского факультета Абердинского университета, поначалу вели себя крайне развязно: хохотали, пытались похлопать нас по плечу. Пришлось дать им понять, что приятельские отношения между нами исключены.
— Зачем вы это сделали? — спросили мы.
— Мы хотели заработать деньги для организации лаборатории по борьбе с раком, — последовал невнятный ответ.
— У нас есть немного английских денег, мы бы могли ссудить вам, — ответил один из нас, хотя, конечно, все мы понимали, что никакой лабораторией тут и не пахнет.
С нами был согласен и президент местного союза студентов Питер Слейтер. От имени союза он сделал заявление для печати, осуждающее этот поступок. Шутники притихли, потом начали извиняться.
Было уже около 12 часов ночи, когда в отеле появились софиты, магнитофоны, микрофоны, какие-то треноги и киноаппараты: к нам пожаловала телестудия. Мистер Бакен, один из ответственных работников студии, заявил:
— О, это невинная шутка. Однажды студенты разобрали автомобиль своего профессора по частям, затащили на крышу дома и там собрали. Вот это да!
Потом перед киноаппаратом состоялась короткая беседа. Мы рассказали о наших встречах с молодыми шотландцами, о наших спорах, о том, как часто мы находили с ними общий язык. На вопрос об «абердинских шутниках» мы ответили, что всегда знали англичан как людей, понимающих толк в юморе, и уверены, что в стране Джером Джерома и Бернарда Шоу можно было придумать более остроумную шутку.
Сейчас, когда молодежь мира живет подготовкой к своему VIII Фестивалю, я снова вспоминаю дни, проведенные в Шотландии. Разными были эти встречи. Но теперь хорошо понимаешь: общая сумма бесед и споров получилась со знаком «плюс». Потому что мы увидели, узнали друг друга. Смеялись, пели и примеряли клетчатые юбки веселых шотландских парней. А ведь дружба начинается со знакомства.
Я. Голованов
Скорость
(Репортаж об одном не совсем обычном путешествии)
Я просыпаюсь первым. В вагоне темно. Сквозь щели чуть брезжит свет. Подхожу к двери, нащупываю рукоятку. Дверь не открывается.
Фарид, потягиваясь, замечает:
— Тебе вредно ездить в товарных вагонах. Слабеешь.
Я снова обеими руками дергаю дверь. Зову на помощь Фарида. Дверь не поддается. Что делать? Хочется пить.
— Подумаешь, — говорит Фарид, — мы не в пустыне. Люди рядом.
Но в голосе его нет особой бодрости. Стучат колеса. Поезд идет вовсю. Да, люди рядом. На станциях, мимо которых проносится состав.
— Попытаемся открыть люк, — предлагаю я. Весь вагон забит косилками. Лишь в углу мы отвоевали у машин жизненное пространство. Отбиваем защелку люка. Холодный утренний воздух влетает в вагон. Здорово!
Мелькают деревушки. Пейзаж меняется. Мы подъезжаем к Уралу.
Скрип тормозов — и стало тихо. Станция. С помощью Фарида я пролезаю в люк и прыгаю на гравий. И тут же застываю столбом.
Серый огромный ком с лаем катится на меня. За собакой спешит человек.
— Стой!
Я вижу дуло винтовки.
Я стою. К счастью, собака ученая, она не тронет меня, пока я стою.
Рыжий парень в зеленой фуражке ведет меня к начальнику охраны эшелона. Бригада, с которой мы познакомились раньше, ночью сменилась.
— Кто такой? — спрашивает бригадир.
— Накрыл с поличным, — сообщает охранник. — Тикал из вагона.
Я лезу в карман за документами. Овчарка, заметив движение, показывает клыки.
— Джек, фу.
— Я не бродяга, — говорю я. — Я путешественник. И нас двое.
— А где второй?
— В вагоне.
— Никого там нет. Вагон закрыт, — говорит бригадир.
Протягиваю документы бригадиру. Он внимательно читает.
— Ну, извините. Раз есть разрешение. А чего ж грязный такой?
— Кто?
— Да вы.
— Через люк вылезал.
Бригадир смущен:
— Слышь, Коль? Это мы их в Юдино закрыли.
Знакомимся. Инцидент исчерпан. Через полчаса все вместе сидим на тормозной площадке.
— В первый раз вижу таких путешественников, — говорит бригадир. — Как это вас угораздило?
...Как нас «угораздило»? Я начинаю рассказывать.
Кое-что о зависти к товарным вагонам
«Я завидовал неодушевленным товарным вагонам за то, что они ами никогда не знали, куда их отправят, — может быть, во Владивосток, а оттуда — в Вятку, из Вятки — в Гродно, из Гродно — в Феодосию, а из Феодосии на станцию Навля — в самое сердце широкошумных брянских лесов. Если бы можно, я поселился бы в уголке любого товарного вагона и странствовал бы вместе с ним. Какие прекрасные дни я проводил бы на разъездах, где товарные поезда сплошь и рядом простаивают по нескольку часов!»