Мы прибыли ночью. За два дня до этого Мартинес зажег первый костер. Он весь был из хукаро и горел бесшумно. В воздух поднималось облако серого дыма. В стороне поблескивал огонек очага. Мартинес и Исленьо не спали. Это был час разговоров за кружкой крепкого кофе.
Как только плот подошел к берегу, я подал голос. Тут же мне откликнулись.
— Это остальные, — объяснил я своему спутнику.
— Сколько их? — спросил он.
— Четверо, но они стоят двадцати.
Когда мы подошли к очагу, Исленьо встал. Невозможно было различить что-либо, кроме сверкающих белков и жестяного кувшина в его руках. Я бросил взгляд на парня, затем на Мартинеса. Мартинес встал, сделал несколько шагов нам навстречу и спросил:
— Ты знаешь эту работу?
— Пока нет.
Затем произошло то, что я и ожидал. Исленьо бросил кувшин и подошел вплотную к новичку.
— Нечего сказать, хорош! Просили мужчину, а прислали сосунка.
Мартинес продолжал:
— Если не знаешь работы, ты тут не нужен. Тут парень потерял спокойствие.
— Ну, кое-что я могу делать!
— Конечно, ты наверняка умеешь очищать тарелки! — закричал Исленьо.
Но прежде чем он кончил, парень ударил его кулаком в лицо. Исленьо покачнулся и рухнул на лежавшие рядом стволы. Мартинес, Андрее и я кинулись к ним. Мартинес добежал первый. Он хоть и был намного ниже парня, но, схватив его за талию, бросил на стволы, как куклу. Исленьо выхватил мачете. Мартинес остановил его.
Исленьо спрятал мачете и вытер кровь с лица. Новичку тоже досталось. Я приподнял его с земли. Андрее побежал за дорожной аптечкой. Мартинес был очень серьезен. Вот такими же глазами он наблюдал за тем, как горели костры.
Через мгновенье парень пришел в себя. Он сплюнул кровь и сказал:
— Есть вещи, которые нельзя стерпеть.
— Завтра ты уйдешь отсюда, — откликнулся Мартинес.
— Хорошо, но я привез письмо от дона Бруно, — ответил он и вытащил листок бумаги,
Мартинес взял фонарь и молча начал читать. Затем он протянул письмо мне. В нем говорилось:
«Податель сего — мой родственник. Посылаю его вместо Фиденсио. Он молод и бесстрашен. Я дарю ему один костер из яны. Прошу принять моего родственника хорошо!»
— То-то я удивлялся его щедрости! Теперь он навязывает нам своего родственника! — заметил я.
Но Мартинес не обратил на меня никакого внимания. Он постоял, уставившись в землю, а затем произнес:
— Ладно!
И парень остался.
Мы все дальше и дальше забирались в лес.
В середине августа у нас уже было сложено три костра, и теперь мы снова могли заняться своим.
Парню мы все объяснили как есть.
— Этот костер наш, и Фиденсио получит свою долю. На этом костре ты ничего не заработаешь.
Он не произнес ни слова и продолжал работать, словно участвовал в доле.
Ночь, когда мы сложили костер и обложили его землей и дерном, была лучшей из всех, что мы провели на Кайо, несмотря на все наши мучения. Мартинес поднялся на самую макушку костра, чтобы зажечь его. Мы видели, как сосредоточенно он работал там, наверху, на гребне деревянной горы. Казалось, он стоит совсем близко к звездам, сверкающим над его головой. Костер удался на славу...
На третий день Исленьо пожаловался на боль в животе. Затем у него началась рвота. Ему пришлось остаться в ранчо. Теперь мы разговаривали друг с другом только о самом необходимом.
Опытный угольщик может выдержать при умеренном ветре до трех суток без сна, но когда появляются москиты, то нет такого святого, который не проклял бы эту жизнь. Не спасает даже дым черного мангле.
Наступила ночь, когда нам пришлось оставить парня одного следить за костром. Так приказал Мартинес, и мы, сказать по правде, в душе желали этого.
Боже, как я спал! Я свалился замертво, словно глаза мне завалили землей и камнями. Последнее, что я услышал, был кашель Исленьо. И то он успел, наверное, кашлянуть всего раза три. Дальше я ничего не помню.
Не знаю, кто закричал первый и который был час. Я вскочил и стремглав выбежал из ранчо. Мартинес и Андрее уже бежали впереди. Между деревьями проносилось дыхание огня. Ветки и стволы сверкали красными отблесками, и их отражение танцевало в воде. Пылал костер из яны! Макушка костра уже была охвачена языками пламени. Мы бросились искать парня и нашли его здесь же, около болота. Он лежал лицом вниз и плакал. Андрее выругался и угрожающе замахнулся палкой, Мартинес остановил его, я приподнял голову парня. Все его лицо и руки были в ужасных ожогах: он один пытался побороть пламя. Я увидел испуганные глаза Андреса, а затем лицо Мартинеса, спокойное и твердое.