Счастливая история дневника Висвалда Эмса
Всесоюзный научно-исследовательский институт морской геологии и геофизики существует уже несколько лет. Одна из главных его задач — выявление и изучение месторождений полезных ископаемых в донных осадках и недрах земной коры, скрытых водами морей и океанов. Сотрудники института — не очень пока многочисленные — в основном так же молоды, как молода их наука. Так что и у них, и у их науки еще многое впереди. Подолгу засиживаться в Риге, где расположен институт, им не приходится. Работы у морских геологов хватает — морей много, а богатства, таящиеся в прибрежных морских отложениях, еще не разведаны. Геологи ведут поиск и на Балтике, и на Аральском море, в морях Тихого океана, и в морях Ледовитого... В общем в очень многих местах, где волны и течения омывают нашу землю. Богатства морей трудно пока не только брать, но даже разведывать. Ведь если «сухопутным» геологам одновременно приходится быть землепроходцами, то морским необходимо быть еще и отличными мореходами. Вот как работала партия одной из арктических экспедиций института.
Утро восьмого дня
— Отличная каша, — Ян Эмс улыбнулся, ощетинив усы.
Улыбка украшала лицо Висвалда, делая его словно принадлежащим другому человеку — кому-то немолчаливому, веселому и легкому, такому, каким он не был. И жаль, что Эмс улыбался редко.
Высокий, молчаливый, он имел мужественное лицо балта.
Наверное, в нем была память о лицах отца, и деда, и всех, кто был с ними рядом. Не улыбаясь, они уходили в море, чтобы вернуться оттуда или остаться там навсегда. За дедом еще стоял прадед, а за ним его отец — целая вереница уходящих вдаль рыбаков, уплывающих в море и возвращающихся из него, — теперь уже только по зову памяти Эмса. Все они признали бы своим Висвалда Эмса, увидев, как он сидел сейчас на черном холодном камне, расставив длинные ноги — колени его торчали чуть ли не до плеч, — и смотрел он тоже в море, только не в Балтийское — в Восточно-Сибирское.
— А теперь грузиться.
И быстро, — отрывисто сказал он. — Сегодня идем с работой.
Ян Званерс так и не ответил на улыбку Эмса. Нагнувшись, он собирал миски.
Ян знал, что обманул их в Риге, когда подряжался в рабочие. Тогда он сказал, что умеет «прилично варить». В Риге не проверишь... И вот теперь только у западной партии есть настоящий повар, был им еще в армии. Но западная партия варит себе еду где-то за островом Айон. Это далеко. Меж двумя их кострами много воды и льдов, еще больше камней, километров и ветра.
Но это не стоит огорчений. Иметь на шестерых специального повара слишком роскошно. В Риге им нужны были все-таки именно рабочие, по возможности сильные, лучше очень. Так что Ян не так уж обманул их. Он едва ли не самый сильный из шестерки. Правда, среди стольких взрослых мужчин — особенно если каждый занят своим делом и ничего плохого еще не случилось — трудно определить самого сильного. Но пусть ничего плохого и не случится!
Каждому хотелось верить в это. И право, не так уж мало, если каждый из шести желает верить в удачу.
Все потянулись к доре (1 Дора — большая рыбацкая лодка (северное название).). Разогревая мотор, там уже копошился их второй Ян — механик Тимерманис. Мотор еще ни разу не взревел ровно, он хрипел и кашлял, как простуженный человек утром где-нибудь рядом с домом, на улице. Значит, еще было время. Эмс вытянул из-за пазухи тетрадь и раскрыл ее.
«13.VIII. 8.00. Завтракаем...»
Он не забывал записывать то, что они «завтракали» или «ужинали». Завтраки и ужины были для них отсчетом времени, и они же начинали или замыкали собою целый наполненный работой день жизни. Дальше шел ветер.
«Ветер Е, 3—4 балла».
Потом лед:
«Лед у полярной станции 2 балла...»
Эмс писал теперь не отрываясь:
«Прогноз: первая половина декады — восточные ветры, вторая половина — западные. Лед, по сведениям авиаразведки, набит до 10 баллов — и так от самого старого морпорта до о. Шалаурова.
При восточных ветрах можем остаться между набитыми уже сейчас льдами и льдами, дрейфующими от W. Надо спешить! Куда? Где спрятаться, если впереди будет лед?..
Все-таки надо идти вперед. На месте оставаться нет смысла — и здесь негде спрятаться; обратно идти тоже нельзя — льды труднопроходимые. И потом, после восточных ветров — восточные ветры принесут еще лед от Айонского массива — нам уже не вырваться. Мы не пройдем мыс Шелагский — и это значит не выполнить ничего».
Эмс медленно озябшими руками закрыл тетрадь. Костер догорал. Теперь по рваной копоти на камнях стало видно, какой он был. В середине темного пятна дотлевали скрещенные головешки, черный след костра был не круглый, как в безветрие, он тянулся к берегу. Туда еще недавно ветер относил пламя.