Однако только торговлей да военной добычей существование Амударьинского клада объяснить трудно.
...Вот серебряная статуэтка обнаженного юноши. Судя по всему, она может символизировать восточного бога Митру, бога-солнце, которого в гимне, ему посвященном, называют «дружественным к людям», «дающим сыновей», «заставляющим растения расти». Но почему образ иранского божества оказался создан по канонам древнегреческого искусства?
Подобные фигурки из мрамора или драгоценных металлов в VII—VI веках до нашей эры изготовляли по всему Средиземноморью. Это так называемые куросы — скульптуры, передающие идеализированный образ греческого юноши, может быть Аполлона. Статуэтки эти предназначены для подношений в храмы и иногда сопровождены надписью «такой-то меня посвятил».
Бактрийский курос очень похож на своих малоазийских собратьев. Но как он попал за тысячу верст в Бактрию?
Оказывается, ахеменидские цари широко применяли труд греческих мастеров. Выяснилось, что при строительстве дворцов иранских владык в Пасаргадах, Сузах, Персеполе работали ремесленники со всех концов ахеменидской державы. А иногда ахеменидцы переселяли в глубинные области своих обширных владений целые группы греков. Так были основаны греческие поселения в районе Кандагара, в Согдиане и в Бактрии. Должно быть, эти первые греческие поселенцы, прибывшие в Бактрию, и принесли с собой с эгейских берегов статуэтки своих куросов, да и не только их. Руки ионийских переселенцев стали изготовлять персидские изделия по греческим образцам. Естественно, эллинские каноны подвергались переработке в соответствии с местными вкусами и традициями.
Так задолго до похода Александра Македонского закладывались основы эллинистического искусства, явившегося синтезом достижений художников Запада и Востока.
* * *
Исследование Амударьинского клада продолжается по сей день, ибо в нем как бы сфокусировалась одна из сложнейших исторических проблем — проблема взаимоотношений культур, контактов цивилизаций.
Е. Кузьмина, кандидат исторических наук
Патрик Пью. Финвал
Много лет перед входом в пивнушку Бидди Игера торчал искусно обтесанный здоровенный пень, а на пне на том красовалась, сияя на солнце, огромная белая кость о трех гранях — по-видимому, позвонок какого-то крупного животного. Случилось так, что в то утро, о котором мы ведем рассказ, на свет божий выполз старый Майк Флогерти собственной персоной. Он оперся плечом о дверной косяк и принялся раскуривать свою видавшую виды трубку. Лето было в самом разгаре, и по деревне стаями бродили туристы. Четверо из них — по виду англичане — спускались по улице вниз к кабачку. Пожалуй, это была одна семья: муж, жена и детишки, мальчик и девочка десяти-двенадцати лет, как прикинул Майк. Они остановились напротив двери, и супруг указал палкой на кость. Женщина заинтересовалась, подошла поближе и начала внимательно разглядывать.
— Что бы это такое могло быть? — сказала она задумчиво, не обращаясь вроде бы ни к кому.
Но Майк уже был тут как тут.
— Это гребной винт финвала, мэм, — немедленно вступил в разговор старик, прикоснувшись пальцами к краешку шляпы.
Сие потрясающее заявление, сделанное с той силой убеждения, которой так трудно противоречить, повторялось впоследствии столь часто, что послужило причиной изрядной путаницы во многих умах. Может быть, именно поэтому и сейчас можно встретить пожилых людей, проживающих в Бромли, или Ричмонде, или еще где-нибудь под Лондоном, которые весьма превратно представляют себе механизм перемещения китообразных в воде. Легко догадаться теперь, откуда пошли эти домыслы.
Семья англичанина начала оживленно обсуждать всякие китовые проблемы: как они плавают, то да се... Отец высказывался в пользу плавников, но мамаша и детки полагали, что главную роль играет хвост. Майк с большим интересом прислушивался к дискуссии, а когда спор угас, он не спеша вынул трубку изо рта, выбил пепел и указал мундштуком на кость.
— Вот, — сказал он. — Это его главный мотор. Я много раз видел, как кит им пользовался.
— Он был, конечно, вашим приятелем, — заметил отец семейства с добродушной усмешкой.
— Да нет, не скажу, чтобы мы были с ним на короткой ноге, сэр, а вот добрыми соседями — пожалуй. Я часто наблюдал за ним, когда он подходил с моря и кружил вокруг наших островов, выбрасывая мощный фонтан воды и пара из дыхала. Мы все хорошо знали этого кита.