По горной тропе в гилее
Прошел час, как Родин с доктором Жилом, бразильским лесоводом, поднимались верхом на лошадях по склонам гор Серра-дос-Органос. Дорога, проходившая по заповедным местам, была извилистой, крутой. Подчас, особенно ближе к вершинам, приходилось вести коней в поводу. С боков подступал густейший тропический лес-гилея. Лианы цеплялись за одежду, переплетали деревья прочнейшей паутиной, такой густой, что, когда один из сопровождавших рабочих подрубил ствол и попытался свалить его, дерево не упало, а повисло на десятках стеблей. Попытались столкнуть его сообща, но все старания оказались напрасными. Даже после того, как снизу отрубили кусок ствола для музея, дерево хотя и осело, обронив несколько сухих сучьев, но продолжало качаться на лианах. Оно было усыпано эпифитами разнообразнейшей окраски и видов. Эти растения-«квартиранты», не будучи паразитами, так и ищут, куда бы пристать, покрывая стволы крупных деревьев иногда сплошным слоем, гнездясь у основания ветвей, повисая на листьях. Бромелии и орхидеи пробивали листву разноцветными огоньками. Тридцать видов эпифитов находилось только на одном поваленном дереве! (1 Богатство флоры Бразилии исключительно. До 50 тысяч видов растений насчитывается в лесах, прериях, высокогорных районах страны. И это по неполным данным, так как около половины бразильских лесов еще совсем не обследовано. Даже неизвестно, что там растет.)
Лошади карабкались все выше, дышалось свободно, наверху не изматывало преследование москитных туч. Обычно они неистово набрасывались на кисти рук, шею; место укуса краснело, быстро вспухало, и появлялся сильный зуд.
Сопровождавших рабочих было двое: мулат с черными курчавыми волосами и метис со светлой кожей и тонкими чертами лица. Оба хорошо знали лес, разбирались в редких растениях и плодах. Когда они вдруг сталкивались с неизвестным деревом, то совещались, делали на стволе засечку топором, нюхали древесину, разглядывали листья, даже пробовали их на вкус.
Как-то они остановились у дерева, чья зонтиковидная крона, крупные лапчатые листья серебристого цвета еще издали делали его приметным. Это была цекропея. В пустотах ее ствола жили муравьи, питающиеся соком особых желез, находящихся у основания листьев. Муравьи сваливались сверху на голову, за шиворот, заползали в рукава и штанины, больно кусали. Поневоле тут вспомнишь слова русского ботаника Ю. Н. Воронова: «Под тропиками муравей в гораздо большей степени, чем хищник, грозит на каждом шагу человеку...»
Еще в самом начале путешествия муравьи буквально съели первый же гербарий тропических растений, оставив только черешки (1 Собирать гербарий в тропиках привычным способом нельзя. Обычно несколько листов прочной бумаги с заложенными в них растениями связывают шпагатом в пачки и плотно укладывают в цинковые ящики (если сделать ящик из жести, то в парилке тропиков он скоро будет изъеден ржавчиной). Затем в ящик вливают бутылку спирта, который, пропитывая бумагу и растения, консервирует их: окраска цветков исчезает, но цвет стеблей и листьев изменяется мало. После этого ящик запаивается или заклеивается прорезиненной лентой.).
...На высоте 1600 метров путешественники свернули к дому, который был срублен из деревьев, растущих вокруг. Стены домика были сложены из неошкуренных стволов, а крыша покрыта «соломой» из тонкостебельного бамбука-лианы. Вечером доктор Жил угостил обедом из местных блюд. Подавали пальмито, похожий на спаржу (молодые, еще не развернувшиеся, листочки пальмы); суп из шушу (родича кабачка, хотя напоминает по вкусу и огурец) с картофелем, чураско (говядина, поджаренная прямо на огне) с соусом из фейжона.
Этот же фейжон ели из алюминиевых мисок двое сопровождавших рабочих. Присев на ступеньках кухни (за столом обедали белые слуги), они посыпали еду неизменной фариньей (1 Фейжон — это блюдо из фасоли с маслом и маниоковой муки (приготовляется из клубней маниоки, богатых крахмалом), которую бразильцы называют «фариньей де маниока», или просто «фариньей». Фейжон нарекли «национальным бразильским блюдом».).
...Утренний лес встретил ученых зеленым сумраком, который стремительно прорезали, словно разноцветные метеориты, колибри. На Амазонке водится сумеречная бабочка макроглосса. Она поменьше колибри, но так же часто машет крылышками, так же останавливается в воздухе перед цветком орхидеи или лиан, чтобы высосать оттуда душистый нектар. Только присмотревшись к порхающему сонму, можно различить колибри по любопытному клювику и изящному обтекаемому тельцу. Сходство их поражает, даже если держишь ту и другую в руке. Неудивительно, что местные жители вполне убеждены, что бабочка превращается в колибри, ну словом, как гусеница становится бабочкой.