Первомайский митинг заметно отличался от остальных — и не только цветом флагов или содержанием плакатов. Казался он спокойным, но все же что-то витало в воздухе — какая-то напряженность, настороженность. Непривычно много расхаживало полицейских, над головами кружился патрульный вертолет. Озабоченные молодые люди с красными повязками зорко охраняли ораторов и демонстрантов от фоторепортеров и фотолюбителей: участникам демонстрации подозрение в неблагонадежности может обойтись дорого.
В первомайском митинге явственно проявились многослойность и неоднородность политических течений. В сущности, единой демонстрации не было. У каждой партии своя трибуна, свои сторонники. Помосты разбросаны далеко друг от друга, и поэтому споров, бурных дебатов не возникало. И все-таки Коммунистическая партия Дании, чьи лозунги призывали к борьбе за мир, против господства монополий, за интернациональную солидарность, собрала самую многочисленную аудиторию — около половины из десяти тысяч человек, участвовавших в демонстрации.
Долго еще после митинга меня не оставляла мысль: откуда такая индифферентность к социальным проблемам у моих коллег по научной работе? И как-то раз представился случай разобраться в этом, хоть ненадолго заглянуть за фасад благополучия.
Клаус пригласил меня к себе домой на ужин, когда мы задержались на работе. Он с гордостью показывал свой шестикомнатный особняк, водил по лестницам и коридорам, подвалу-мастерской. Жена Клауса воспитательница в детском саду, у них маленькая дочка. Свой первый взнос за дом мой знакомый накопил, находясь на стажировке в Америке. Как и все молодые люди, достигшие самостоятельности, Клаус живет отдельно от родителей и материально от них независим. Несколько лет ему предстоит жить в долг, отдавая практически всю зарплату за купленный в рассрочку дом. Мясо Клаус покупает у... отца, ютландского фермера: это немного дешевле, илтец доволен — меньше накладных расходов.
Стремление к предельной, может быть, даже показной самостоятельности рождает определенный стереотип поведения. Что бы ни случилось, Клаус всегда выглядит так, будто сегодняшний день — лучший в его жизни. Может показаться, что для датчан переживания вообще излишняя роскошь, но это, конечно, не так: не чувства сами по себе, а проявления их в любом виде мало свойственны датчанам.
Большинство молодежи идет по проторенной дороге, на которой указателями стоят символы материального благополучия: машина, дом, яхта.
Однажды у хозяйки дома, где я жил, собралась небольшая компания. Были датский студент, тоже квартирант, еще двое гостей. Раздался звонок, и вошла дочь хозяйки Луиза, молодая изящная женщина. Луиза спешила на какой-то вечер, но решила заглянуть к матери, чтобы показать последние рекламные журналы, где ей удалось заполнить собой несколько страниц. После того как мать с неподдельным восхищением и гордостью перелистала эти журналы, я тоже мельком проглядел их. Ив уважения к хозяйке я не задерживался на слишком неприличных с моей точки зрения фотографиях. И... оказалось, что обидел мать и удивил присутствующих. Мне тут же раскрыли журнал на самом импозантном снимке, где Луиза во всей красе и без единого покрова была изображена на берегу моря, и сообщили, что на одном этом кадре она заработала десять тысяч крон. Мать рассказала мне, что, когда годовалому ребенку Луизы потребовалась няня, на объявления в газетах долго никто не отзывался. Но лишь только стало известно, что няня требуется именно для ребенка Луизы Христенсен, от желающих не стало отбоя: все знают натурщицу как очень порядочную женщину из очень порядочной семьи. Ведь она зарабатывает несколько сотен тысяч в год!
Настроение молодежи определяется ее идеалами. Мода на затрепанные джинсы появилась в 60-х годах, тогда же начала множиться порнография, расцвела «свободная любовь», и в университетах вместо табличек «Курить, воспрещается» появились надписи «Запрещать запрещается». Но деньги как были, так и остались здесь единственным культом. Даже Христиания своим отрицанием культа денег подтверждает общее правило.
«Страйк»
Начало дня не предвещало ничего необычного. Субботним утром электричка высадила нас в богатом пригороде, застроенном виллами и коттеджами. Возле станции на автобусной остановке было тихо и безлюдно — впрочем, это не сразу бросилось в глаза. Время шло, а автобусов все не было. Подъехал шофер такси, уже взявший пассажиров, и сообщил, что автобусов не будет. При этом он несколько раз повторил английское слово «страйк» (1 Strike — в английском языке имеет множество значений, например, это может быть и «удачей», и, что чаще всего употребляется, «забастовкой».), но мысль о забастовке почему-то упорно не желала лезть в голову: за полгода жизни в Дании сталкиваться с этим мне еще не доводилось.