Банановая деревня
Ежедневно в одно и то же время — в три часа с минутами — в коридоре нашего студенческого общежития раздавался певучий крик: «Яо май сянцзяо?.. Яо май сянцзяо?..» Медленно приближаются шаркающие шаги, и мы отпираем дверь. На пороге — смуглый дьяволенок с живыми хитрющими глазами. Национальную принадлежность его определить довольно трудно: мы-то знаем, что это малаец, но с таким загаром он мог бы сойти даже за негритенка. Мелодичный же призыв его на китайском означает: «Не хотите ли бананов?» Все правильно: университет восточный, и маленький торговец прилежно старается использовать наличный запас одного из «местных» языков. Мальчуган обходит все комнаты общежития, с плавной интонацией повторяя свой клич. Конечно, бананами в городе удивить трудно — на то он и «банановый» Сингапур, их полным-полно в любой лавке. Но мальчишка уже основательно изучил секреты коммерции и прекрасно знает, что если товар сам приходит на дом, то удержаться от покупки практически невозможно. Именно по этой причине я каждый день в начале четвертого вкушал никогда не надоедающие нежные плоды.
Вскоре дьяволенок появился с новым запасом и направился в другие корпуса. Через несколько часов он устало тащится с пустой корзинкой по тропинке к роще, где тихо покачивают вершинами пальмы и шелестят светло-зеленые двухметровые листья банановых деревьев...
Словом, с бананами вопрос был решен в общежитии раз и навсегда, но вот за прочими фруктами я отправлялся на рынок, каждый раз испытывая истинное наслаждение от прогулки. Идешь по городским базарным кварталам, и по обе стороны висят все те же огромные янтарные гирлянды. На фруктовых лотках товар разложен по квадратным ячейкам, и солнце высвечивает чистые, сочные краски этих разноцветных шахмат: красные и зеленые квадраты яблок, желтые — груш и лимонов, оранжевые — апельсинов, выше висят лиловые кисти винограда и оливковые плоды дуриана, в корзинах — кокосы, ананасы.
Правда, апельсины в Сингапуре привозные, и на больших желтых лимонах стоит штамп: «Калифорния, США». Но бананы, кокосовые орехи, а также дуриан, папайя, маленькие лохматые рамбутанчики, похожие на каштаны, — все это растет на острове. Как растет и где? Задавшись этим вопросом, я пошел однажды по следам «бананового мальчугана» в рощу: пальма растет там, где живет человек, и, значит, в лесу — малайская деревня.
Позже я узнал, что таких деревень на острове осталось совсем немного. Может быть, и этой недолго жить — университет в трехстах метрах, а территория его расширяется..
На холмах нет душных сырых зарослей, которые сейчас так активно истребляются в низинах (совсем недавно там был застрелен последний крокодил). Меня окружает сухой горный лес, и ярко-оранжевая дорога под ногами растрескалась, как туркменский такыр. Дорогу перебегают ящерицы, в разноцветных зарослях летает какая-то совершенно невероятная бабочка, буйное солнце слепит глаза...
Деревня возникает неожиданно — без всякого порядка в лесу стоят хижины: некоторые ветхие, покрытые тростником, — кажется, стены вот-вот обрушатся. Есть и новые домики: лакированное дерево, шиферная крыша, стекла в оконных переплетах, невысокие сваи...
Тонкие стены домов чисто символичны: защищают от солнца и дождя — и на том спасибо. Иногда между стеной и полом — промежуток сантиметров в сорок, и в эту щель свободно может пробраться курица. Неторопливо слоняются между пальмами дворняги, благодушно косясь на меня сонными от жары глазами. У стены дома стоит запыленный мотоцикл. На ветвях раскидистого дерева — вешалки с сохнущими рубашками.
А вокруг домов и между ними буйно растет то, что десятилетиями обеспечивало жизнь деревне: светло-зеленые бананы с желтыми гроздьями плодов, высокие кокосовые пальмы. Чуть дальше я набрел на плантацию «лаймов» — так называется разновидность цитрусов — низенькие деревья с крошечными плодами зеленого цвета. Здесь же росли деревья «мугуа» — древесной тыквы, сладкой сестры нашего кабачка, и наконец — дуриан, «король фруктов». Кто-то сказал, что его можно или ненавидеть, или боготворить, третьего не дано. Запах, который слышен метров за десять, действительно способен вызвать чувство отвращения, но я знаю немало людей, которые не могут сдержать восторг от вкуса дуриана.
Деревня выглядела вполне благополучной, даже процветающей. Наконец-то мне открылась и малайская сторона жизни Сингапура. Каково же было мое удивление, когда я узнал, что селение с фруктовыми плантациями — явление, в сущности, не типичное для местных малайцев. Рыболовство — вот традиционное их занятие, и настоящий малайский Сингапур — на берегу океана. Здесь стоят хижины на сваях — келонги, в которых издавна живут рыбаки, выходящие в Сингапурский пролив на легких суденышках. Правда, в последние годы рыбакам приходится туго,: у моря сооружаются новые доки, верфи, и келонги порой падают, сносимые бульдозерами. А те, что смогли удержаться под натиском растущего порта, превращаются в морские «дачи»: сюда приезжают на моторных лодках половить рыбу, позагорать.