Есть и еще одна особенность у женьшеня — способность перемещать свой корень. Случись год теплым, а почвы тяжелыми, поднатужится корень, напряжет сокращающиеся кольца и двинет свое главное сокровище — почку, из которой родится новый побег,— вверх, поближе к воздуху и свету. А навалится осень ранними метелями, стылыми морозами, пронизывая легкий суглинок до «самых, костей», до пластов гранитных,— снова охранительно напряжётся корень, вжимая себя глубже в толщу почвы.
Не эта ли редкая способность женьшеня послужила пищей для многих легенд? По одной из них женьшень зародился от молнии. Ударит огненный клин в студеную воду горного источника, разворотит дно — и уйдет вода подземными темными коридорами, а на том месте вырастет женьшень, который таит в себе силу небесного огня. По-разному объясняла молва и происхождение женьшеня. По одним поверьям, корню дал жизнь мальчик-оборотень, по другим — он сын тигра и красной сосны. На Востоке верили, что женьшень может превращаться в дикого зверя и даже в человека. Самым старым корням-самородкам, найденным в Уссурийской тайге, давали собственные имена, как крупным алмазам. В свое время их называли красиво и звучно: «Великий отшельник», «Император», «Уссурийский старец». Но тайга скупо дарила подобные находки. Такие корни попадались не чаще одного, раза, в тридцать-пятьдесят лет...
С первым весенним теплом на корнях женьшеня образуются крохотные сезонные корешки, и вся дальнейшая судьба растения на целый год теперь зависит от них. В этих корешках его сила, но в них и его слабость, потому что корешки особенно чувствительны к изменению внешних условий. Пройдет сильный ливень или вдруг поднимутся грунтовые воды — корешки «захлебнутся», погибнут, съеденные гнилью, а прохватит почву теплым летним ветром — опять беда: засохнут, они, отомрут, а вслед за ними быстро увянут, опадут стебли и листья. Почвы женьшень выбирает бурые, горно-лесные, богатые перегноем, где легкий суглинок лежит на жесткой подушке гранитов и потому легко пропускает влагу. Температуры почвы и воздуха днем и ночью, зимой и летом должны «держаться друг за друга» на ртутной шкале. Иными словами, ему нужен умеренный, приморский тип климата с прохладным, достаточно влажным летом. К тому же женьшень прихотлив к свету. Если его мало, он хиреет, если много, может погибнуть — потоки прямого солнечного света его угнетают. Немногочисленные поры-устьица, расположенные на нижней стороне листьев, не в состоянии регулировать температурный режим и испарять влагу. Есть и еще одна особенность у женьшеня. Его семена, как бы помня все превратности судьбы древнего корня, сначала росшего в душной чащобе лесов, а потом противостоявшего ледяному прессу эпохи оледенения, дают всходы лишь через 18—22 месяца, то есть по истечении двух зим. В семени женьшеня очень мал зародыш, и растет он медленно. Чтобы ускорить его рост, надо как бы воспроизвести в сокращенном виде, перелистать страницы «биографии» растения. Для этого семена смешивают с влажным песком и четыре месяца выдерживают при температуре плюс 18—20 градусов по Цельсию — это так называемая теплая стратификация. А минует этот срок — начнется пора «оледенения»: семена содержать при плюс 1—3 градусах — холодная стратификация. Лишь после такой подготовки семена будут готовы к посеву...
Малышеву предстояло с ювелирной точностью высчитать, отмерить и дать женьшеню нужное количества света, тени, воды, тепла и питательных веществ. А для этого надо было прежде всего отыскать участок, на котором, как в фокусе, сконцентрировались бы все необходимые условия. Но как его выбрать, найти на огромной территории заповедника? И после тщательного изучения литературы начались поиски, проложившие тропу к первому участку... и первым сомнениям.
Привязав лошадей и разгрузив подводу, путники на минуту присели. «Посидим, что ли, перед дорогой, не знаю, куда она нас приведет!» — пошутил Малышев и, встав, сжал в горсти землю. Почва не склеилась в ком, но и не рассыпалась — влаги в самый раз. Юнус принес лопату, грабли, посевную доску, утыканную колышками, и началась работа, какой не знали, не видели на тысячи километров вокруг: начался сев женьшеня. Юнус, примерившись, накрывал грядку доской, оставляя на мягкой, словно взбитой земле четкие, ружейно-чернеющие глазки лунок. Малышев осторожно доставал из ящика с влажным песком семя с бледной каплей проклюнувшегося ростка, передавал Салимат, которая, пустив с ладони в лунку пороховую струйку молотого перегноя, опускала туда семя корешком вниз. И снова текла темная струйка, укрывая росток. Наконец горсть просеянной лесной земли наполняла до краев лунку, ровняя ее с поверхностью грядки. Каждый раз, подходя к новой грядке, Салимат наклонялась над ней и, быстро коснувшись ладонью лба, что-то шептала.