Но вот рыба в чане, трал приготовлен к отдаче, и мы опять разбираем пробу. На этот раз преобладает ставрида. Крупная нагульная рыба, внутренности которой заплыли жиром. Она копит его, готовясь к нересту, — аккумулирует энергию. И мы взвешиваем, меряем, вскрываем, определяя физиологическое состояние рыбы, вынимаем слуховые камешки — отолиты. Их укладывают в специальные книжки, страницы которых завертываются, фунтиками. Туда же записываем все необходимые сведения об экземпляре, чьи отолиты завернуты в данный листок. Потом, на берегу, по ним определят возраст рыбы.
Из рыбцеха, который расположен у нас под ногами, через открытый люк несутся звон противней, шутки, довольный хохот десятка парней, завывание турбинок, с помощью которых рыбмастер передвигает тележки с противнями, забитыми рыбой, в морозильные камеры. Шум этот не мешает нам вести монологи: «Двести семьдесят, тридцать один, самка шесть-четыре, два-три...»
В переводе на нормальный язык это означает: вес рыбы 270 граммов, длина тридцать один сантиметр, самка, отнерестившаяся первой порцией икры и не готовая пока к вымету следующей порции; ее желудок почти наполовину наполнен пищей, жир полностью закрывает внутренности, просветов нет... И так далее... монотонно и непрерывно... Постепенно страницы журнала биоанализов заполняются цифрами и условными значками.
Ну вот и все! Можно разогнуть затекшие спины, стащить осклизлые перчатки, сунуть в рот сигарету... И как по заказу:
— Траловая — рубке!
— Траловая слушает.
— Приготовиться к отдаче трала.
Из люка рыбцеха полезли тральцы, надевая рукавицы и защитные каски. Значит, в нашем распоряжении опять чуть больше получаса.
Прошла через наши руки сардина в серебре легко осыпающейся крупной чешуи, которая изящно инкрустирует наши резиновые сапоги, стреловидная скумбрия с муаровыми спинками и торпедообразная синеспинная пеламида... Прошла целая коллекция спаровых рыб, попалась пара диплодусов — резцы торчат у них из пасти, совсем как у морских свинок.
Наконец последний дневной трал. Глубина 300 метров. Здесь пологая береговая отмель — шельф — переломилась в более крутой материковый склон. Опять заметно меняется состав улова. В нем преобладает рыба сабля. Это остромордая, с крупными зубами рыба, имеющая лентовидное, сужающееся к хвосту тело длиной до полутора метров. У двух видов сабли — лепидопуса и бентодесмуса — тела кончаются карикатурным маленьким хвостиком. А вот еще сабля трихиурус, то есть «волосохвост». Чешуи у нее нет, она легко мнется в трале. Но как она красива, когда не повреждена!
Однажды мы испытывали донный ярус — крючковую снасть для лова донных рыб. На выборке все, конечно, вглядывались в глубину, пытаясь разглядеть, что же там попалось. Вот тянут крупного зубана, вот попался большущий мероу, дальний родственник окуней... Но что это там тревожно засверкало в голубизне? Струистое серебро, оно приближается к поверхности, переливается, искрится... И наконец рыба на поверхности. Это сабля. Она будто окунулась в жидкую ртуть или же просто сделана из полированного серебра.
С нею вместе в улове мерлуза, известная у нас под названием хек. Пузатая, с разинутой мелкозубастой пастью, она лишь отдаленно напоминает треску — свою дальнюю родственницу.
Появились скорпены-хеликоленусы, красные колючие рыбехи. Среди их мелководных родственников есть такие, что опасны не менее дракончиков или звездочетов.
В улове опять появилось еще одно наше проклятье — бекас. По-научному он зовется торжественно: макрорамфозус сколопакс, но это всего лишь маленькая — десять-пятнадцать сантиметров в длину — розовая рыбешка. Рыльце вытянуто в тонкую трубку с кокетливо сложенными губками на конце, передняя часть тела одета как бы в корсет, а на спинке торчит длинный острый шип, направленный назад. Рыбка эта совершенно безопасна, но иногда она попадает в таких количествах, что просто беда: трал не вытряхнуть! Еще дня два потом — как раз до следующего улова с бекасом — выкидываем из пробы полуразложившиеся тела. А по виду такая красивая и оригинальная рыбешка!
...День кончается. На безоблачном ранее небе разбросали свои перья прозрачные облака, невесть откуда появившиеся. Солнце, как на салазках, съезжает за гряду облаков у горизонта и посылает над ними последние лучи. Они подсвечивают серебристые перья, окрашивая их снизу в тревожные багряные тона. Облака сразу становятся двухцветными: свинцово-серыми сверху и багровыми снизу. Над горизонтом сгущаются краски: желтовато-зеленые тона переходят в розовые, и тут же небо отчетливо лиловеет. Над головой проступают первые звезды...