Летим над Кроноками, страной ( В схемах природного районирования Камчатка обычно трактуется как единица высшего ранга — физико-географическая страна (Примеч. авт.) .) необычной, чьи «Диковины», по свидетельству первоисследователя Камчатки Степана Петрович? Крашенинникова, прошедшего по этой земле не один раз, камчадалы оберегали еще более двухсот лет назад. Как, к примеру, сохранившийся и поныне «пихтовый остров», к которому никто из камчадалов «и прикоснуться не смеет». Да и зверье лесное и морское зря не губили, а использовали лишь для поддержания живота своего. Непростая история у Кроноков. Вопрос о заповедовании этих земель был не забыт и в огненный 1917 год, об этом говорили на съезде населения Камчатки, а в прошлом году межправительственная комиссия ЮНЕСКО «Человек и биосфера» присвоила Кроноцкому заповеднику статус биосферного резервата, то есть появился еще один на нашей планете уголок природы особой неприкосновенности...
Натужно работая винтами, вертолет лезет и лезет над горными кручами с пелеринами снежников, скользящих по кулуарам. Каменноберезняки, где стволы деревьев закручены штопором и завязаны в тугие узлы неудержимыми камчатскими ветрами, сменяются сомкнутыми кронами ив и ольхи в долинах. Их зеленые полотнища прорезаны сверкающими струнами рек, срывающихся со скал; реки сливаются и кружатся под вертолетом словно щупальца гигантского осьминога. По долинам бивачными дымами курится пар над горячими источниками.
Немудрено, что камчадалы, говоря словами Крашенинникова, «все горячие ключи, как и огнедышащие горы, почитали за бесовское жилище и близко к ним подходить опасались... Впрочем, когда они увидели, что мы в ключах лежали, воду пили и мясо вареное в них ели, то думали они, что мы тотчас погибнем».
Может быть, таким отношением местного населения к непонятным для них явлениям природы и объясняется столь позднее открытие, всего лишь в 1941 году, Долины гейзеров, самой известной достопримечательности Кроноцкого заповедника...
Когда вертолет неожиданно нырнул в узкий каньон и навстречу понеслись заросшие склоны и яркие поляны, то в предчувствии встречи с Долиной гейзеров я заволновался. И вот утихает грохот улетевшего в сторону Милькова Ми-8 для заправки топливом, а я остаюсь один. Высадили меня рядом с домом — кордоном заповедника.
У крыльца разгуливает московская сторожевая Дона. Я с уважением смотрю на внешне добродушную собаку. О ней ходят легенды, как, впрочем, и о ее хозяине, леснике Виталии Николаенко. Он много сделал для защиты этих заповедных земель, их зверья и птиц, особенно из Долины. Попадал Николаенко и под пули браконьеров — до сих пор дает о себе знать раненая нога. В те времена он просто не мог обходиться без Доны. Верная собака таскала его с покалеченной ногой на лыжах, тянула на себе сани с тяжелой поклажей по глубоким снегам.
Знают грозный лай Доны и медведи, спускающиеся сюда с горных склонов. Знают и опасаются, особенно самый крупный и драчливый из них — Корноухий, прозванный так за оторванное в потасовке с собратьями ухо. По весне Николаенко с Доной встречался с целыми семьями медведей. А зимой по каньону пробегают и волки. Ко всему привык здесь Николаенко.
Дом сейчас пуст, хозяин на обходе в лесу. В ожидании возвращения вертолета я спускаюсь по крутому склону каньона.
Всюду среди камней и травы сочится вода. Сапоги скользят, и, чтобы удержаться, хватаюсь за ветки кустарника. Останавливаюсь, и глаза жадно вбирают открывшуюся картину.
На зеленых берегах быстрой речки переливаются синие, красные, серые, желтые мазки разноцветных глин. А от них к сиреневым скалам, в голубое небо поднимаются высокие белые столбы. Десятки гейзеров — фонтаны пара и кипятка, все непохожие друг на друга,— Водопадный, Фонтан, Конус, Горизонтальный, Непостоянный — бьют, клокочут в долине реки Гейзерной.
Те, кто изучал гейзеры в Исландии или Новой Зеландии, США или Японии, утверждают, что все же подобной Долины гейзеров нет нигде.