Вот прозаический случай — отрывок из путевых записок польской исследовательницы Анны Ковальской-Левицкой:
«...Мы встретили кочевников. На одном из верблюдов сидела женщина с кучей маленьких детей. Другой верблюд вез больного мужчину. Остальные шли пешком — и босые! Острые обломки, раскаленные солнцем, не производили на них ни малейшего впечатления. ...Они что-то забыли в лагере, и теперь, пользуясь случаем, мальчик мог вернуться с нами, а потом пешком догнать своих. Мы проехали тридцать восемь километров, когда он внезапно постучал по кабине водителя, выскочил и исчез среди скал. Подумать только, он должен был еще дойти до лагеря, а потом пешком, без капли воды, вернуться, преодолев несколько десятков километров, к своим, и еще найти их новый лагерь».
Но вернемся к супермарафонцам. Они бросили вызов Сахаре и вышли победителями, не только одолев пустыню, но и... обогнав авторалли Париж — Дакар на целые сутки. Последние километры по атлантическому пляжу и по столице Сенегала группа бежала в полном составе, локоть к локтю. Госпитали Дакара тем временем принимали третий десяток автогонщиков, пострадавших во время ралли.
Над Сахарой
Фотограф Алан Себ не раз пересекал эрги Сахары пешком и на автомобилях, в седлах верблюдов и на самолетах. К 1982 году он издал два фотоальбома о величайшей пустыне мира. Это позволило ему стать вольным жителем Сахары. Ему и его семье. Оба фотоальбома носили туарегские названия. Последний назывался «Мула-мула», «Преследуемая птица», и был посвящен жизни людей пустыни: фотоработы Себа рассказывали, что мир Сахары и люди Сахары нераздельны, как нераздельны суровость и красота этих мест.
В начале 1983 года Алан ненадолго вернулся во Францию и получил предложение от кинооператора Жерара Вьена подняться над пустыней на монгольфьере, воздушном шаре, и снимать Сахару с высоты птичьего полета.
— Вообще-то новое — это хорошо забытое старое,— одобрил идею аэронавт Дэни Клейе-Маррель.— Воздушные шары летали над Африкой еще в прошлом веке, но монгольфьеров в центре Сахары я что-то не припоминаю.
Через два месяца воздухоплаватели доставили все необходимое в пустыню. Увы, спешная подготовка выявила огрехи организации, а двухнедельная непогода, завершившаяся пыльной бурей, нанесла аэронавтам сокрушительное поражение. Алану удалось подняться в воздух только один раз, и этот необычный, томительно-беззвучный подъем околдовал его.
Следующая попытка состоялась через год, и подготовка была уже более солидной. Понадобилось четыре грузовика-вездехода, чтобы перевозить огромные оболочки двух воздушных шаров, корзины, баллоны с пропаном, мощные горелки и все остальное снаряжение.
Что делать — пересечь Сахару на воздушном шаре за один полет остается пока мечтой. Слишком капризны воздушные течения над территорией, которая больше всей европейской части СССР. Значит, надо везти оболочки от одной точки съемки к другой в кузовах автомобилей.
Каждый взлет монгольфьера — многоступенчатая операция. Сначала сильная струя холодного воздуха, гонимого вентилятором, должна расправить тонкую оболочку так, чтобы голубые языки газовых горелок ненароком не прожгли ее. А когда гигантский пузырь с наброшенной сеткой расправляется и набирает подъемную силу, надо уберечь пламя от случайных боковых порывов ветра, растягивать тент с наветренной стороны. А где она, наветренная, знает разве что Кель Эссуф — лукавый джинн, властвующий над ветром «со всех сторон». На этот раз Кель Эссуф был благосклонен к аэронавтам. Мелкие шалости — вроде того, чтобы протащить после посадки полупустую оболочку по острым камням, раздирая нейлон,— не в счет. И в конце концов, зачем взяты с собой швейные машинки? По ночам воздушные путешественники становятся портными, вот и все. В знак благодарности Кель Эссуфу Алан Себ так и назвал свой третий альбом фотографий Сахары именем ветра «со всех сторон».
Два воздушных шара экспедиции были разных размеров. Ярко-голубой — побольше, ярко-оранжевый — поменьше. Подъемной силы каждого шара хватало, чтобы поднять трех-четырех человек с фото- и киноаппаратурой.
Первый старт в Гардае. Жители, столпившись на площади у мечети, наблюдают технику отрыва монгольфьера от грешной земли.
Во всей Сахаре это единственное место, где дома выстроены не из кирпича, высушенного на солнце до стеклянного звона, а из прохладного камня, покрытого розоватой известкой. Аэронавты как на ладони видят жизнь внутренних двориков и плоских крыш, обычно скрытую от чужих глаз трехметровыми стенами. Кель Эссуф, словно Асмодей из «Хромого беса», открывает глазам воздухоплавателей внутренние дела жителей Гардаи...