Другая половина хижины, видимо, предназначалась для отдыха. У стен стояли скатанные циновки, висел музыкальный инструмент из бамбуковых трубочек. Здесь мы и расположились на ночлег.
Разбудили нас крики гиббонов. Рассвет едва брезжил, но лес уже оживал. Совсем рядом с хижиной пролаял мунтжак — копытное животное из рода оленевых, вслед прокричала виверра.
Рожнов торопливо вылез из спального мешка и бросился к магнитофону.
— Всем тихо...
Голоса обитателей леса становились все громче, оживленнее. Но продолжалось это недолго. По мере наступления дня звуки леса стихали, лишь многоголосое птичье пение не прекращалось. Рожнов выключил магнитофон.
Мы выбрались из хижины и осмотрелись. Дома здесь окружали заросли бананов, из-под широких гигантских листьев которых свисали гроздья плодов. Внизу у подножия холма лежал заболоченный луг, за ним поднимались крутые лесистые горы. На фоне вечнозеленой растительности отчетливо выделялись более светлые пятна — для некоторых деревьев сейчас было время весны, и на них только распускались молодые листочки.
Соседняя хижина, в которой ночевали проводники, оказалась пустой. И свой новый день мы начали с поиска воды. Захватив канистры, отправились в лощину, и хотя все приметы говорили о присутствии ручья, найти его среди густых зарослей осота нам не удалось. Пришлось выкопать ямку, из которой мы вскоре и набрали воды, чтобы вскипятить чай.
В это время мы увидели наших проводников, торопливо шагавших по тропе. Вскоре выяснилось, что им удалось подстрелить кабана, но он оказался таким крупным, что за ним придется идти всем вместе. Через полчаса мы уже занимались кабаньей тушей. Животное весило около ста сорока килограммов, но внешне ничем не отличалось от своих сородичей, обитающих в европейских лесах. Мы сняли с кабана зоологические промеры, взяли пробы для лабораторного исследования.
А вечером снова пополняли фонограмму тропического леса, резко изменяющуюся в различные часы суток. На некоторое время наша хижина превратилась в полевую студию звукозаписи.
Проведя несколько дней в заброшенном селении и обследовав окрестности, мы отправились в джунгли. В тенистом влажном лесу по невидимой для нас тропе группу вели проводники. Опытный Бако с мачете в руках всякий раз срубал ветку и бросал ее там, где следующий за ним спутник по ошибке мог свернуть от основной тропы. Надоедали колючки, постоянно цеплявшиеся за одежду и вынуждавшие нас часто останавливаться и выпутываться из них, а затем догонять своих товарищей, тщательно присматриваясь к влажной земле и отыскивая их следы.
Неожиданно Бако тихо предупредил, что мы вступили в зону обитания слонов. При встрече с этим жителем тропического леса он рекомендовал нам спасаться бегством только вдоль склона. По мнению местных охотников, вдоль склона слон бежать не может, но в гору или с горы обязательно догонит человека. И хотя индийский слон, на встречу с которым мы рассчитывали, меньше африканского, тем не менее масса его достигает пяти тонн, а бивни — полутора метров и весят 20—25 килограммов. Так что при встрече с ним нужно вести себя очень осторожно.
Дальше мы двигаемся уже в некотором напряжении. Оно нарастает, когда оказываемся на слоновьей тропе. Здесь встречаются следы до тридцати сантиметров глубиной и почти столько же в диаметре. Но когда слоны проходили? Может, совсем недавно? Однако проводники нас успокоили: животные посетили эти места несколько дней назад — края отпечатков размыты дождем.
Надежда встретить слонов на лесной поляне, где, как утверждал Бако, они раньше паслись постоянно, не оправдалась. Но мы обнаружили останки погибших животных. Слоны способны долго помнить места, где им когда-то грозила опасность или на них совершено было нападение, и в дальнейшем стараются не заходить туда. Не потому ли проходившие здесь слоны не задержались на пастбище?
Нечасто приходится зоологам встречать скелеты диких слонов, и мы тщательно делаем их описание, снимаем промеры и даже берем с собой тяжеленные зубы. Но по ним можно будет потом определить возраст животных. Мимоходом замечаем на поляне вытоптанную плешь с обломанными ветками, какую обычно оставляют олени после гона. Внимательно присмотревшись к следам, убеждаемся, что это действительно индийский замбар вел поединок с соперником. На плато Тай Нгуень обитает два подвида замбара. Об их размещении можно судить по следам, которые так же были тщательно нами описаны.
Все отчетливее слышен шум водопада. Бако оборачивается и показывает, чтобы мы следовали за другим проводником, который свернул в сторону. Минут через десять мы вышли к створу водопада и остановились, увидев на каменистой площадке подстреленного мунтжака. Рядом стоял, покуривая трубку, довольный Бако. Видно, это место хорошо было известно проводникам. С одной стороны площадка примыкала к каньону реки Кон, с другой — к створу водопада, а третья сторона упиралась в берег притока. И лишь одна оставалась открытой, где мы и развели костер. Рядом с грохотом низвергалась с сорокаметровой высоты вода, и нескончаемый ее поток падал с базальтового ложа в бурлящее озеро, из которого и выливался Кон.