— Кстати, о ветрах,— обратился я к Крючкову.— Юрий Семенович, ветер — штука капризная. Он может быстро возникнуть, но так же быстро и исчезнуть... Что тогда?
— Мы ведь не предлагаем,— ответил Крючков,— убирать с судна главный двигатель. Он нужен. А парус должен стать вспомогательным средством, с помощью которого мы сможем снизить себестоимость грузоперевозок... Сейчас нам надо уяснить в первую очередь, что во многих районах, на рабочих трассах океана, безветрие бывает редко. И убедить некоторых руководителей морского флота, что парус — это не только символ далекого прошлого мореплавания. Надо по-новому, по-современному, взглянуть на паруса, снабдив их автоматикой, ЭВМ, в духе нашего времени... Представьте себе — на таком судне никому не придется бегать по вантам и реям, они просто не будут нужны на судах-парусниках. Отпадет и команда: «Свистать всех наверх!» У современного паруса будут высокие аэродинамические свойства. Как и крыло самолета, он будет испытываться в аэродинамической трубе. Благодаря ЭВМ управление такими парусами не составит особого труда.
— Управиться с тысячами квадратных метров парусов?! Сложная, наверное, это штука? — высказал я сомнение.
Крючков улыбнулся и увлек меня к большому стенду, расположенному в конце лаборатории.
— С тысячами квадратных метров парусов — это в будущем. А вот с десятью вы можете попробовать управиться уже сейчас.
Макет мачты отдаленно напоминал один из эскизов, которые мне показывал Знаменский.
— Прошу! — сказал Крючков и протянул небольшой переносной пульт с несколькими кнопками.— Жмите последовательно на все кнопки.
Я нажал на первую — раздался характерный звук работы электромотора, и парус пополз вверх; нажал следующую — парус развернулся на 90°. Давлю на третью кнопку, и парус поворачивается вокруг своей оси. Все это было интересно, но напоминало электрифицированную игрушку.
— Неужели это серьезно? — произнес я, и Вадим Евгеньевич, стоявший рядом, ответил на мой вопрос.
— Завтра пробуем этот парус на воде. Приходите, сами во всем убедитесь.
Утром, наскоро позавтракав в гостинице, я поспешил в городской яхт-клуб. Здесь, возле большой морской шлюпки, суетились лисэдовцы. Руководил работой Микитюк.
В шлюпке была установлена точно такая же квадратная мачта, какую я видел в лаборатории. Дима и Микитюк заканчивали надевать на каркас сшитую заранее парусину.
Как только парус был готов, шлюпка стала выглядеть очень необычно. Появились любопытные. Особое внимание проявляли яхтсмены. Такое они видели впервые.
Мы выходили на водный простор с особым волнением. Как покажет себя новый парус?
В шлюпке я признался Вадиму Евгеньевичу в том, что занимался парусным спортом, владею парусом и горю желанием сам проверить все своими руками.
Вадим Евгеньевич уступил мне место на корме, передал румпель и пульт управления парусом.
Когда оттолкнулись от причала, ветер был попутный. Я нажал первые две кнопки, вывел парус на верх мачты и развернул его по ветру. Шлюпка рванула с места. За бортом зашумела вода.
На выходе с акватории яхт-клуба ветер дул уже под углом к нашему парусу, и мы пошли курсом — крутой бакштаг правого галса.
Ход был превосходный. Брызги залетали в шлюпку. Я решил пойти покруче к ветру и переложил руль на курс крутой бейдевинд правого галса. Нос шлюпки стал немного зарываться. Нажатием кнопки я опустил парус чуть пониже. Шлюпка выровнялась и пошла быстрее. Пробую идти еще круче к ветру. Идет. Парус при этом пришлось развернуть вдоль борта. Но скорость стала меньше.
Наконец, я решил испытать парус в самой ответственной операции, в так называемом повороте оверштаг. При этом повороте шлюпка должна пересечь линию ветра носом. Это самый трудный из поворотов в парусном деле. Для его выполнения на обычной яхте необходимы три-четыре человека. Да еще желателен небольшой носовой парус — стаксель. У нас его не было. Мне предстояло сделать поворот, всецело положившись на наш парус. И я приготовился.
Для начала я поднял парус на мачте повыше. Чтобы он лучше чувствовал ветер. И резко переложил румпель влево. Шлюпка пошла вправо и начала пересекать линию ветра. Тут не зевай. Мгновенно перекидывай парус на другой галс. Опоздаешь, скорость резко упадет, будет сносить, и поворот не удастся. Тогда начинай все сначала: набирай ход прежним курсом и снова пытайся повернуть.
На этот раз все обошлось благополучно. Мы повернули и пошли вперед, не снижая скорости.
Одно мне было еще не ясно, и я обратился к Микитюку.
— Вадим Евгеньевич, а как нам с таким парусом лечь в дрейф?
— Очень просто,— ответил он.— Ставьте парус на мачте горизонтально. Это и есть его нерабочее положение.
Так я и сделал. Не успел поставить парус параллельно поверхности воды, как шлюпка тут же замедлила ход и остановилась. Мы оказались как бы под крышей. Получился своеобразный навес от дождя и солнца.
Пора было возвращаться, и я нажал вторую кнопку на пульте. Парус тут же встал вертикально и живо схватил ветер. Шлюпка легко понеслась к дому.
Первые испытания прошли успешно. Всю работу паруса большой морской шлюпки осуществлял один человек — я, с помощью маленького пульта и небольшого аккумулятора.
Конечно, совершенствовать конструкцию паруса ЛИСЭД еще можно. Можно создать более точную, более совершенную форму. Все можно. В настоящее время прошла испытание первая конструкция жесткого трансформирующегося паруса. За ней будут испытаны еще десятки конструкций. Сейчас важно другое — чтобы многие поверили в реальность создания таких парусов и в реальность их пользы как помощников существующим двигателям.
Но главные испытания впереди. Они пройдут на морских и океанических трассах, на больших морских судах, в дополнение к двигателю, несущих паруса ЛИСЭД...
На следующий день, рано утром, я уезжал, а группа ЛИСЭД готовила шлюпку к выходу в лиман на очередное испытание.
Попрощавшись с моими новыми друзьями, сев уже в такси, которое должно было доставить меня от яхт-клуба до вокзала, я еще несколько секунд не мог тронуться, ждал, когда шлюпка отойдет от причала. Потом машина медленно поползла вверх по крутой дороге, взобралась на косогор. Я попросил водителя остановиться и вышел из машины. Хотелось бросить прощальный взгляд на залив... Мне хорошо было видно, как в лучах восходящего солнца плывет ослепительно белый парус.
г. Николаев
В. Крючкин
Когда плачут слоны
Если бы сам не видел, как плачут слоны, никогда бы в это не поверил.
— Сказки, не может быть такого,— так неосторожно высказался я однажды перед Мануту Явирату, директором Центра по обучению слонов. Нас только что познакомили в редакции одной из бангкокских газет. Мануту Явирату приехал туда по делам из северных джунглей Таиланда.
— Не может быть? — переспросил он.— Приезжайте к нам в провинцию Чиангмаи и посмотрите «пажан» — церемонию отлучения слонят от их матерей. Тогда и убедитесь, что это не выдумка.
Легко сказать «приезжайте». Маршрут в восемьсот километров к бирманской границе не вызывает восторга у властей: там, на севере, нередки перестрелки между бандами торговцев наркотиками. Так что попасть в оборот может любой приезжий, в том числе и любознательный журналист.
И все же еду в Чиангмаи. За стеклом машины тянутся рисовые поля. По мере приближения к Чиангмаи, второму по величине городу страны — этот край называли Ланнатаи, «королевство миллиона рисовых полей»,— плантации становятся все обширнее. Столица провинции была основана в 1296 году. И долгие столетия процветала как торговый, культурный и религиозный центр тайцев. Вплоть до 1920 года Чиангмаи был практически полностью отрезан от Бангкока, равно как и от остального Таиланда. Добраться сюда можно было лишь трудным водным путем или на слонах через джунгли. На такое путешествие уходили недели.