По материалам зарубежной печати подготовил С. Бура
Беломорская петля
Минувшим летом в Петрозаводске стартовала экспедиция «Поморский коч», организованная журналом «Вокруг света». Ее участники предполагали пройти маршрутом поморских мореходов и достичь берегов Кольского залива. Впрочем, главной особенностью плавания был не сам маршрут, а судно, на котором вышли в море энтузиасты из Карелии, Мурманска и Коми АССР. Восемь лет потребовалось членам петрозаводского клуба «Полярный Одиссей», составившим основной экипаж, чтобы не только воссоздать утраченные чертежи, но и построить новодел средневекового коча. Именно на таком судне в XV—XVII веках совершали арктические плавания поморы.
Председатель клуба «Полярный Одиссей», капитан коча «Помор» Виктор Дмитриев рассказывает:
— В первых же походах по Беломорью мы поняли, что невозможно будет воссоздать коч, не уяснив до мелочей не только условия плавания, но и вообще жизнь поморов. Поначалу думали, что лишь в Беломорье и Архангельске строились раньше большие морские суда. Но оказалось, что по всему побережью шились и лодьи, и шняки, и елы. И в каждой деревне мастер привносил свои неповторимые элементы в это древнее ремесло. Ведь никаких чертежей коча не существовало, а рисунки этого судна помочь нам при его постройке не могли. Поэтому годами по крупицам мы собирали у старых мастеров и изучали древнюю технологию постройки лодок и карбасов в Поморье. С одним из таких народных умельцев, Григорием Ивановичем Белым, мы познакомились в Кеми. Он и поведал нам об особенностях известных ему конструкций поморских судов, показал, как раньше сшивали корпус вицей.
Несколько лет назад, в походе по Беломорью, нам пришлось оставить свое парусно-моторное судно «Полярный Одиссей» в одной их бухт Терского берега Кольского полуострова и сушей добираться до поморского села Варзуга. На речной тоне Колониха задержались посмотреть, как колхозники выбирают из невода улов семги. Здесь и познакомились с рыбаком, который в это время шил себе баркас. Нас заинтересовали некоторые подробности строительства лодки. Дело в том, что у баркаса, как и коча, обшивка идет внакрой — кромка на кромку. Именно на Белом море возник этот совершенно новый, неизвестный ранее тип корабля — ледовое судно с прочным яйцевидным корпусом и срезанными в виде салазок носом и кормой.
А кроме того, собственный опыт мореплавания помог нам понять и разобраться, каким все же должен быть поморский коч. И к его строительству мы приступили, надеясь, что, как говорят поморы, «доска сама покажет, что делать». Так и получилось...
Вплоть до XVIII века на кочах «бежали под парусом» и «ходили гребью» по неласковым северным морям карелы и русские — отважные мореходы, искусно строившие надежные суда. И на Руси повсеместно знали о высоком потомственном мастерстве поморов. Они накапливали веками опыт вождения своих судов, постичь который за короткое время мы, естественно, не могли. Трижды пытались пробиться в Баренцево море из Беломорского горла, и всякий раз встречные северные ветры отбрасывали наш коч назад. Как тут не вспомнить книгу-лоцию поморов, в которой записано: «Весною и летом наибольшую непогоду в Белом море разводит ветер-полуночник. Из океана ударит в горловину, что в трубу, вырвется, катит взводень...»
Мы надеялись на Гидрометцентр, но его прогнозы оправдывались далеко не всегда. Помню, когда мы услышали по архангельскому радио, что на ближайшие четверо суток ожидаются сильные северные ветры, то решили уходить к Терскому берегу. Но через сутки ветер неожиданно стих. Мы встали на якорь у села Тетрина. И тут бригадир рыбаков вдруг говорит нам, что «вскоре восток задует, парит сильно». Именно восточного ветра мы и ждали, но рыбаку не очень-то верили — накануне Гидрометцентр сообщил: следует ожидать западных и северо-западных ветров. И действительно, он с северо-запада вскоре и задул, штилеющее море покрылось мелкой рябью. Мы подняли якорь, поставили паруса и только успели отойти от берега, как ветер зашел с востока и начал быстро набирать силу. Сбылось-таки предсказание старого помора. Спустя сутки мы пришвартовались уже к причалу поселка Умба, расположенного в уютной Пирья-губе Кандалакшского залива.
Таким образом, описав почти тысячекилометровую морскую петлю, возвратились назад. Причины, не позволившие нам пробиться через горло Белого моря, в одном — плохом знании силы и направленности доминирующих ветров в этом регионе. Из исторических источников известно, что поморы ходили на Мурман лишь в определенные периоды летней навигации. Первые плавания на раньшинах — само название говорит об этом — совершались вслед за дрейфующим из беломорской горловины льдом. Второй выход поморов в море приходился на июль, когда прогревалась северная часть Белого моря и начинали «работать» устойчивые ветры. В это время суда обычно грузились на мурманских факториях рыбой и шли далее в Норвегию. Наши неудачные попытки пройти в середине июня беломорское горло лишь подтвердили незыблемую правоту древних поморов.