Теперь по обеим сторонам дороги теснились деревья — настоящий первобытный девственный лес, а проволочный забор куда-то исчез. Потом лес придвинулся еще ближе и полностью поглотил дорогу. Ветки заскребли по окнам и крыше машины. Мне показалось, что я падаю в каком-то темном, длинном, лиственном тоннеле. Дорога здесь, должно быть, состояла из вековых отложений перегнившей листвы, но я все же пробивался вперед, не убирая ноги с педали газа.
И чуть не налетел на дом.
Дом стоял, может быть, в десяти метрах от стены деревьев. Дорога кончалась прямо под одним из его окон. Я успел заметить краем глаза, что кто-то машет мне рукой, и надавил на тормоз.
У машины, заглядывая в окно с моей стороны, стоял мужчина огромного роста. Наверно, человека такого мощного телосложения я за всю свою жизнь не видел. Каждая ладонь у него была размером с рукавицу для игры в бейсбол, и у меня создавалось впечатление, что их обладатель никогда не брал в руки ничего меньше рукояти топора.
— Как оно там? — спросил он вместо приветствия.
— Нормально,— ответил я, выбрался из машины и протянул руку.— Моя фамилия Линдберл.
Мужчина пожал мою руку, и в голове у меня пронеслось несколько сравнений с медвежьим капканом, челюстями акулы и закрывающимися дверями лифта.
— Это ферма Гаджеров? — спросил я.
— Не-е.— В серых глазах мужчины отразилось недоумение.— Меня зовут Джим Боб Крайт. Это моя жена Дженни, а это Люк, Скино и Шерл.— И он указал рукой в сторону крыльца, где собралось, видимо, все его семейство.
Люди на крыльце закивали, приветствуя меня.
— Значит, говорите, Гаджеры нужны? — продолжил он.— Насколько я знаю, нет в здешних местах никаких Гаджеров. Хотя я здесь вроде как новичок.
По моему мнению, это означало, что в этих местах он прожил всего лет двадцать или около того.
— Дженнифер! — крикнул он.— Ты знаешь кого-нибудь по фамилии Гаджер? — Потом пояснил мне:— Жена прожила тут всю свою жизнь.
Дженнифер спустилась до второй ступеньки крыльца.
— Я думаю, это те, что жили на ферме Спрадлинов еще до самих Спрадлинов. Но Спрадлины уехали во время корейской войны. А самих Гаджеров я не знала. Мы тогда жили в Водяной долине.
— Так говорите, что ищете Гаджеров? — продолжил вопросы Джим Боб Крайт.
— Только их дом. Насколько я понял со слов вашей жены, они уехали из этих мест... Надо полагать, во времена Депрессии?
— Да, у них, должно быть, водились деньжата. В здешних местах никто не был достаточно богат, чтобы уехать во время Депрессии,— пояснил мистер Крайт, потом крикнул:— Люк!
Его старший сын неторопливо спустился с крыльца. Растрепанный, в рубашке фасона еще тех времен, когда в моде был твист. Сунув руки в карманы, он остановился рядом с нами.
— Покажешь мистеру Линдбергу...
— Линдберлу.
— ...мистеру Линдберлу дорогу до старой фермы Спрадлинов. Проводишь его до бревенчатого моста, а то он заблудится.
— Мост рухнул, папуля.
— Когда?
— В октябре, папуля.
— А, черт. Опять работы прибавилось! Ну тогда до ручья.— Мистер Крайт повернулся ко мне.— Без него вы заблудитесь. И смотрите, там змеи, могут укусить.
— Я думаю, все будет в порядке.
— Не возражаете, если я спрошу, зачем вам туда нужно? — Заметно было, что, задавая вопрос, он чувствует себя неловко, потому что обычно такие вещи всплывают в разговоре сами собой.
— Я... э-э-э... специалист по птицам. Я их изучаю. И к нам поступили сведения... нам сообщили, что на старой ферме Гаджеров и в окрестностях... Короче, я ищу одну очень редкую птицу...
— Как «добрый боженька»? Я видел одного лет двадцать пять назад неподалеку от Бруса,— сказал он.
«Добрый боженька» — это одно из простонародных названий белоклювого дятла, редчайшего вида дятлов в мире. В любое другое время у меня бы челюсть отвисла от удивления, поскольку считается, что в штате Миссисипи птицы эти вымерли еще в начале века.
— Машина не будет здесь мешать? — спросил я.
— Не-е. Все в порядке,— ответил Джим Боб Крайт.— Если к закату не вернетесь, пойдем вас искать, о"кей?
Я не сразу сообразил, наказ это или проявление заботливости.
Ручей, к которому мы вышли, огибал поросший лесом холм. Поперек ручья лежало сгнившее бревно, и получалось что-то вроде небольшой плотины: с одной стороны вода была с метр глубиной, а с другой — вполовину меньше.
— Видишь тропинку? — спросил Люк.