Надо ли говорить, что мне очень хотелось познакомиться хотя бы с одной из бигуденок?
Мы позвонили Андрео и договорились встретиться с ним после обеда в Пон Л`Аббе в одном кафе. Андрео пришел заранее и, встретив нас на пороге кафе, предложил:
— Посидим пока здесь, к Мари Подерс ехать еще рано. Обычно посетители собираются у нее после четырех выпить по рюмочке вина и поболтать о том, о сем.
Когда подошло время ехать к Мари Подерс (ее кабачок находится не в самом городке, а чуть дальше) и мы, расплатившись, направились к выходу, бармен попрощался с нами по-бретонски. Действительно, в Кемпере мне никогда не приходилось слышать бретонский в кафе. Впрочем, немного позже я узнала, что и в Пон Л`Аббе не все так любят родной язык.
Едва уместившись втроем в старенькой машине Андрео, мы поехали куда-то за город и через несколько минут остановились перед небольшим домом у дороги. Дом как дом, ничего примечательного я в нем не заметила. Никакой вывески, дверь закрыта, ставни заперты. Андрео объяснил, что кабачок Мари Подерс нечто вроде клуба, куда пускают только «своих». Не потому, что эти люди прячутся от кого-то, нет. Они просто стесняются чужаков, с которыми надо говорить «по-культурному», то есть на французском. К тому же вывеска на доме могла бы привлечь посторонних людей, любителей просто выпить. Здесь же собираются старые знакомые, и маленькая рюмка вина для них всего лишь дань традиции. Главное — общение.
Андрео здесь свой человек. Его давно знают. Время от времени он приводит в этот кабачок своих университетских друзей, которые, как мы с Валери, хотят совершенствовать устный бретонский. А для Мари Подерс и ее клиентов такие визиты — просто удовольствие. Нечасто даже здесь, в Пон Л`Аббе, двадцатилетние болтают между собой на языке своих родителей.
Вслед за Андрео мы вошли в дом и сразу очутились в атмосфере, которую с такой ностальгией описывают бретонские писатели. За деревянными столами и около стойки посетители обсуждали местные новости. Увидев нас, они заметно оживились: «Э, да это Андрео! Опять кого-то к нам привел. Мари, принимай гостей!» Нас представили самой Мари Подерс, бодрой, несмотря на свой почтенный — далеко за восемьдесят — возраст, бигуденке. Одета она была типично по-бигуденски: темное платье, шаль на плечах, и, конечно же, чепчик, сверкающий белизной. Вообще, все здесь были одеты по старинке, половина старых моряков так и не перешла на современную обувь, а продолжала ходить в гулко стукающих по кафельному полу деревянных башмаках — «боту коад», как их здесь называют.
Действительно, здесь не слышно было французского. Воспринимать на слух местный говор было трудно, и Андрео не раз выступал в роли переводчика. Без него бы поначалу я не справилась: некоторые фразы приходилось просто угадывать.
— Хорошо вы по-бретонски говорите, — сказали нам, — хоть и не по-нашему, а все-таки здорово. Откуда будете, не из Кемпера, случаем?
— Валери, действительно, из Кемпера, ответил за нас Андрео. А вот откуда Анна — догадайтесь!
Имя у меня, как оказалось, типично бретонское. Святая Анна, бабушка Иисуса Христа, считается покровительницей Бретани, второй святой после Девы Марии. Неудивительно, что бретонских девочек часто называли в ее честь. А ставшую легендой герцогиню Анну, до последнего пытавшуюся отстоять независимость Бретани, помнят и чтут все. Говорю это не для того, чтобы похвастаться, просто многие из тех, кому меня представляли, не верили, что Анна — это русское имя. К тому же, в отличие от моих японских коллег, мне легко было сойти за местную, я оказалась внешне очень похожей на бигуденку, о чем мне весьма часто сообщали. По акценту, однако, Мари Подерс и ее клиенты определили сразу:
— То, что она не местная, — точно. Не из Кемпера, говорите? — И начали выдвигать гипотезы.
Никто, однако, не попал в точку. Вдоволь повеселившись, Андрео наконец сказал им, откуда я. Последовали взрыв смеха и вопрос: