Вот уже много дней подряд я каждое утро отправляюсь в Министерство внутренних дел Судана с надеждой получить, наконец, пропуск в южные провинции страны. Министр говорил мне, что за разрешением дело не станет, но дни бегут за днями, а помощник министра г-н Мансур всякий раз встречает меня неизменным и лаконичным сообщением: «Букра» — завтра.
Однажды по поручению Мансура его слуга Хаммад проводил меня в управление по развитию национальной экономики. Там инженер Халеб ар-Расуль воодушевленно рассказывал мне о различных проектах расширения гезирской оросительной системы, строительстве гидроэлектростанций на пяти нильских порогах ниже Хартума. Чтобы точнее изучить режим великой реки, говорил инженер, предполагается установить на Голубом и Белом Ниле новейшие электронные счетчики и водомеры.
Электроника в наше время не такая уж редкость. Но тем не менее слова инженера производили какое-то особенное впечатление, вероятно, потому, что привел меня к нему человек, который еще недавно был... рабом в буквальном смысле этого слова.
Хаммад — мой проводник — не любит обнажать свое левое плечо, где ясно проступает рельефный шрам: клеймо, выжженное на теле. Не любит он рассказывать и о том, как в 1906 году на базаре в Омдурмане, где продают скаковых верблюдов и засушенных крокодилов, колониальный чиновник купил подростка-раба за 8 шиллингов...
В эти дни всякий раз, когда я вижу Хаммада, сейчас же вспоминаю инженера. Клеймо раба и электроника. Так вырисовывается образ этой удивительной страны, где еще зримое прошлое непостижимым образом сплетается со столь желанным будущим.
— Я бы на вашем месте не стал совершать путешествие на юг, — так сказал мне эффенди Мансур во время очередной встречи. — Почему?
— Дело в том, что южные провинции — особью районы, не похожие на остальную часть страны. Даже мы, жители Судана, мало их знаем. Генерал-губернатор объявил южные земли закрытыми провинциями даже для самих суданцев.
— Тем более там интересно побывать.
— Возможно, но дело это довольно рискованное. Мы запросили губернаторов южных провинций, смогут ли они создать вам необходимые условия. Ответ еще не получен. Этим и объясняется задержка с разрешением.
— Мне никаких особых условий не нужно.
— Но речь идет о самом элементарном, например: есть ли возможность поселить вас в гостинице. Отели там маленькие.
— Я могу остановиться на время в каком-нибудь частном доме.
— Уж не собираетесь ли вы жить в тукуле? Вы знаете, что это такое?
Откровенно говоря, я тогда очень смутно представлял себе, что такое ту куль — хижина негров в верховьях Нила, — и на всякий случай от ответа уклонился.
Разумеется, поездка на юг была связана с серьезными трудностями, но задержка с пропуском объяснялась еще одним обстоятельством, о котором не упоминал г-н Мансур. В правительственных учреждениях молодой республики в то время было еще много иностранных «советников» и «консультантов». Почти все они — недавние колониальные чиновники — активно не советовали пускать советского журналиста в страну, которую они шестьдесят лет хранили за семью замками, отрезав, по существу, от всего внешнего мира.
Колонизаторы не пускали туда даже исследователей. Исключение составляли лишь христианские миссионеры. Для них дверь в Южный Судан была всегда открыта. Люди в черных сутанах, обращая в христианскую веру черных язычников, помогали колонизаторам: они настраивали южан против мусульманского населения центра и севера страны. «Разделяй и властвуй» — древний принцип захватчиков.
...Однажды утром, когда я уже потерял всякую надежду получить пропуск на юг, явился Хаммад и сообщил, что эффенди Мансур хочет меня видеть.
— Вот и готово! — сказал Мансур, расплывшись в улыбке, и протянул мне длинную бумагу с большой печатью.
В ней было сказано, что мистеру такому-то, «подданному России (СССР), разрешается посетить провинции: Верхний Нил, Бахр-эль-Газаль и Экватория». При этом было оговорено, что данный документ не дает права открывать там магазины, учреждать коммерческие компании и предприятия, а также покупать земельные участки. Поскольку я не собирался стать ни фабрикантом, ни земельным магнатом, я тотчас позвонил в Суданскую авиакомпанию. Оказалось, что самолет в Малакаль — центр провинции Верхний Нил — улетает завтра, но все места заняты. Чиновник посоветовал наведаться вечером: может быть, кто-нибудь откажется от билета.
Я еще раз встретился с Майсуром.