— Он может протаранить Марцеллу или врезаться в Юпитер!— воскликнул Евгений Андрианович. — Ведь система управления корабля не отлажена! Немедленно радируйте Виктору. Попробуем ему разъяснить...
— Это ничего не даст, — выступил вперед Антон Петрович. — Система радиоприема испорчена.
— Что ж. В таком случае один выход. Надо послать ракету-перехватчик.
— Евгений Андрианович, разрешите мне, — сказал директор музея. — Я догоню его и верну обратно. А кроме того, — улыбнулся он, — мы ведь немного знакомы... с инженером Стреттоном!
— Летите, — сказал председатель. — Дорога каждая минута. Если Виктор не подчинится, ракету придется взорвать. Но надеюсь, что до этого дело не дойдет.
— Нет, конечно. Я достаточно знаю Стреттона.
«В самом деле, — невольно подумал Евгений Андрианович,— этот дерзкий робот — разве не вложил в него Джордж Стреттон свои лучшие черты: бесстрашие и любознательность, настойчивость и пытливость... И вот результат».
— Как чудесно, что творение рук человеческих достигло такой высокой степени совершенства, — будто отвечая мыслям Евгения Андриановича, сказал директор музея. В минуты сильного волнения Антон Петрович иногда выражался высокопарно.
— Он словно юноша, который мечтает о подвиге, — тихо сказала лаборантка.
Эхо Курской битвы
До поездки к саперам я представлял себе это так: копнул экскаватор землю и случайно выворотил бомбу. Милиция оцепляет район, вызывают саперов. Оказалось, работа саперов проходит просто и буднично. Начинается она с поиска. К участию в нем привлекается, как правило, все население района. Проверяется всякий домысел, любое предположение. Люди вспоминают, где падали бомбы и не взрывались, где фашисты, отступая, бросали боеприпасы, где три десятилетия назад мальчишки, опасно играя, прятали гранаты.
Летом 1943 года здесь, неподалеку от Льгова, шли ожесточенные бои. По насыщенности боевыми средствами на небольшой площади эти места почти не знают себе равных. Фашистская Германия предпринимала на Курской дуге последнюю попытку повернуть ход войны в свою пользу. Получилось наоборот: Советская Армия быстро пошла вперед, и неизрасходованные запасы вражеских боеприпасов остались в нашем тылу. Их в основном тогда же быстро уничтожили. Но поиски не прекратили. И не напрасно. До сих пор нет-нет да и откроет земля очередной страшный клад.
Накануне моего приезда к саперам один из местных жителей рассказал, что видел, как в 1943 году возле села Клишино советская авиация разбомбила вражеский эшелон с боеприпасами. Часть снарядов взорвалась, часть разбросало по окрестностям. Их тогда же собрали. Но все ли? Рядом был глубокий овраг, наполненный водой. Не остались ли снаряды там?
И вот мы на краю оврага. Ровное дно, заросшее полынью. По дну бродят куры. Неподалеку — белые мазанки села. По другую сторону оврага — высоченная насыпь железной дороги. Одна стенка оврага подрыта: видно, что отсюда берут песок. Может, уже сегодняшней машине, которая пришла бы за песком, суждено было взлететь на воздух...
Саперы быстро протянули провода бомбоискателя — прибора, способного «заглядывать» глубоко под землю, — и тотчас отметили аномалию. Раскопали землю, вынули... старое ведро. Медленно пошли дальше и скоро красными флажками обозначили следующую аномалию. На этот раз побольше.
— Вот здесь и начнем копать, — сказал старшина Дьяков. Сказал спокойно, будто речь шла об обычных земляных работах.
За последние годы саперы получили немало хитроумных аппаратов. Но обыкновенные человеческие руки остаются пока самым чутким, незаменимым прибором. А между тем как они хрупки в сравнении со страшной упругостью взрывчатки! Маленькой тротиловой шашки размером с папиросную коробку достаточно, чтобы перебить, например, рельс.
Я смотрел на согнутую спину солдата с темными пятнами пота на гимнастерке. Казалось, солдат утомлен нечеловеческим напряжением, постоянным ожиданием взрыва. Но вот он поднял голову, и я увидел, что он улыбается. Оказывается, можно оставаться спокойным, даже имея дело со смертью...