— Не очень давно, я уж не помню когда, в Токио проводился международный конкурс регулировщиков. И что бы вы думали, в этом конкурсе участвовала одна полька. Всего одна женщина на весь конкурс. И она заняла второе место.
— Я думаю, проходи этот конкурс в Польше, ей дали бы первое место, — сказал я.
— Безусловно, — согласился Эдмунд, — у нас женщине обязательно бы отдали предпочтение.
И Эдмунд совершенно прав. Я сам видел, как на широкой Маршалковской улице ранним утром, когда еще пешеходов мало, не очень молодая женщина спешила через мостовую. На полной скорости летит низкая палевая машина. Женщина остановилась. По-утреннему веселый паренек за рулем лихо затормозил. Он улыбнулся женщине, кивнул ей и элегантным жестом руки пригласил продолжать переход. Женщина поклонилась и пошла.
Но сейчас на перекрестке Нового Свята и Свентокшыской нашей машине тоже дали дорогу. Шофер щелкнул языком, и мы двинулись дальше. До сих пор я помню эту сцену. Стоит на солнечном перекрестке девушка в коротком, кажется мне, сверкающем платье. Белые волосы развеваются, она громко поет и смеется во время пения, и танцует, и весело размахивает в воздухе сверкающим на солнце смычком.
Юрий Куранов
Юрий Иванов. Мы ловим большую рыбу
Раннее утро. Солнце только что поднялось и окрасило стеклянную чешую небоскребов в розовые тона. Будто спохватившись, прокукарекал, взметнулся ярко-красным костром петух: внизу, под моим окном, на крыше соседнего здания стоит небольшой домик в крошечном саду с песчаными дорожками. Дверь по крику петуха открывается, и в сад выбегает, щурясь со сна, черная в белых пятнах кошка. А за ней выходит молодая женщина. Глядя на синий простор океана, она откидывает за спину волосы и начинает их расчесывать.
— Мария! Солнце взошло. Какое оно красивое! — зовет женщина. — Мария!
Солнце поднимается быстро, и его лучи становятся горячими. Океан, вернее один из его краешков, Мексиканский залив, спокоен и тих. Внизу изгибается, тускло посверкивая, гаванская набережная Малекон. Вода возле нее прозрачна. Видны коралловые рифы и косячки рыб. Мимо белого маяка крепости Морро проходит танкер, а навстречу ему спешит в открытое море траулер. Мне и надписи читать не надо, я знаю — это «Паллада» отправляется в долгий промысловый рейс. Три дня назад мы, русские моряки из подменной команды, окончили на нем ремонт и переселились в отель «Девиль», где теперь будем поджидать очередное рыбацкое судно, которому потребуется наше внимание.
— Мария! Какой пароход красивый! — снова зовет женщина, кокетливо поглядывая на меня...
Пойду-ка я лучше на Малекон. Приятно побродить по набережной, пока солнце еще не раскалило воздух и каблуки не вязнут в асфальте. Франсиско наверняка и сегодня придет ловить рыбу: говорят, место напротив нашего отеля самое уловистое...
А вот и Франсиско. Заметив меня, загоревший до черноты мальчуган приветственно машет рукой. На голове у него сомбреро, вылинявшая рубаха узлом стянута на животе, зеленые шорты посверкивают присохшей чешуей.
— Буэнос диас! — пожимаю я узкую, но крепкую ладонь. — Комо еста?..
— Добри утра! — отвечает Франсиско и щелчком, как ковбой, откидывает сомбреро на затылок. — Все о"кэй, амиго!
— Ну, сегодня ты, конечно, поймаешь Большую Рыбу?
— Поймаю! Я тебе говорил, что видел ее собственными глазами? Ну вот как тебя. Гляди: она вот такая!.. — Франсиско разводит руки. — Она зеленовато-синяя и в белых точечках. Она такая блестящая, ну будто вся покрыта новенькими серебряными монетами!
Мы садимся на теплый гранитный парапет. Справа от нас мрачно уставился в воду пожилой мужчина в морской фуражке с громадным козырьком. Из-под козырька торчат лишь толстые щеки, покрытые такой густой и жесткой щетиной, что кажется, будто фуражка надета на свернувшегося ежа. Слева сидит черный, как гуталин высшего сорта, негр с такой ядовитой сигарой в крепких, лошадиных зубах, что даже ветер, дующий со стороны океана, не в силах развеять ее резкий, удушающий запах.