Шовель вдруг понял, каким образом агент теряет осторожность, испытывает подсознательное желание оказаться арестованным, вырваться из одиночества, найти людей, которые заинтересуются им, пусть даже полицейских. И он решился...
Утром, едва начала работать почта, он послал Фрошу условную телеграмму, означавшую: нужно срочно встретиться.
Немец приехал в тот же вечер встревоженный. За эти часы Шовель все как следует взвесил и клял себя за идиотизм. Предположим, организация откажется: вам не нравится? Прекрасно, мы принимаем вашу отставку. Хорош он будет! Но дело сделано, и блеф оставалось довести до конца.
По счастью, Фрош был так доволен — не случилось ничего серьезного,— что пообещал поговорить о Шовеле с шефом. С того времени в каждой почте он уведомлял: терпение, я помню о вас. Наконец в прошлую неделю курьер привез задание по Страсбургу.
В конце бумаги значилось: доложить лично в Штутгарте...
— Превосходно! — Фрош кончил читать и сложил конверт.
— Зибель очень помог мне.
— Вам удалось наладить отношения с этим... типом?
— В общем, да... Конечно, от него разит, как от помойной собаки, но нюх у него есть... Впрочем, я рассчитываю на более интересные контакты.
Фрош улыбнулся.
— Вы настроены по-боевому.
— Еще бы! Стоит ли посвящать свою жизнь собиранию оплетен, даже если они касаются окружения президента?
— «Посвящать свою жизнь». — Фрош покачал головой. — Вам тридцать четыре года. Три из них вы состоите в организации. Возглавляете парижский филиал. Разве мало? Но люди вашего поколения хотят все и разом...
Шовель пожал плечами:
— Это не так. Просто я констатирую: первое, я трачу время на второстепенные задания; второе, дело — это профессия, а не карьера. Кем я буду через десять лет? По-прежнему хозяином небольшого рекламного агентства . Ну, поменяю свой «вольво» на «астон-мартин», двухкомнатную квартиру на улице Демур — на четырехкомнатную в Сен-Клу. Жена? Вряд ли, потому что она будет помехой в моей двойной жизни...
— Вы влюблены?
— Нет, успокойтесь. Но настанет день, когда мне захочется обзавестись семьей, иметь твердое положение.
— Иными словами, вас не прельщает кончить как я. — Фрош жестом остановил собиравшегося возразить Шовеля. — Давайте вернемся к вашему предложению. Вы полагаете, агентство можно передать надежному человеку?
— Да, это мой приятель. Принят в свете, масса знакомств. Двадцать восемь лет, инженер. Никаких моральных препон, готов на все.
— Ваши интересы ясны. А наши?
— Но это же очевидно! Агентство будет продолжать рутинную работу. А я смогу оказывать действительно важные услуги.
Фрош помедлил.
— Я ничего не обещаю вам. Но шеф склоняется к тому, чтобы дать вам шанс.
— Спасибо, герр доктор!
— Благодарить будете позже. Прежде чем принять решение, шеф хочет увидеться с вами.
Шовель покрылся испариной.
— Значит... это...
— Абсолютно серьезно.
— И шеф меня примет сейчас?
— Да.
— Лично господин Хеннеке?
Фрош внимательно посмотрел на Шовеля.
— Откуда у вас такие сведения?
Шовель пружинисто встал.
— Послушайте, Фрош, вы же взяли меня в организацию. А значит, не считайте идиотом. С десяток моих однокашников работают в министерстве внутренних дел. В управлении безопасности имеется довольно полная картотека, так что...
— Продолжайте.
— В Западной Германии числится множество разведцентров. По большей части они занимаются коммунистическими странами... За Францией следят три официальные организации и столько же частных агентств. Одно из них — в Штутгарте.
— Логично.
— Итак, Штутгарт. Во главе, как значится во французской картотеке, стоит бывший полковник генштаба Пауль Хеннеке. Кадровый разведчик, ревнитель кастовых традиций, друг адмирала Канариса. После покушения на Гитлера 20 июля 1944 года арестован, но не казнен. В 1946 году основывает в английской оккупационной зоне Акционерное общество коммерческой документации. Верно?
— Ну что же, я рад, что мы не ошиблись в вас. К тому же вы существенно облегчили мне задачу. — Фрош поднялся.
— Можем идти? — Шовель потянулся было за пальто, но Фрош направился в глубь квартиры, в ванную. Там было окно с матовым стеклом, выходившее, очевидно, во двор, и два стенных шкафа. На полочке под зеркалом стояла целая батарея косметических флаконов. Фрош повернул ключ в одном из шкафов. Дверца отворилась, обнаружив узкий ход.