...Река круто поворачивала вправо. Плот лихо выполнил маневр, и вдруг Блохин крикнул:
— Ребята! К нам гости!
Впереди, метрах в трехстах, виднелась протока. Из нее наперерез плоту во всю мощь своих «вихрей» неслись две моторки. В бинокль мы рассмотрели на одной из них старика в форме не то лесничего, не то рыбинспектора, с ружьем, и парня за рулем. На другой — молоденького парнишку.
Когда до плота осталось метров пятьдесят, моторки разделились и, описав крутые дуги, взяли плот, что называется, в клещи — одна с правого борта, другая с левого. Правая моторка плыла параллельно с нами, на всякий случай чуть поодаль. Левая, как только Фролов сбавил скорость, пристала к нам.
— Эта што за комедия? — произнес сердито дед в форме и уцепился за планшир плота. — Документы есть?
Сам он показал нам удостоверение инспектора рыбоохраны Верхнеколымского района. Потом дед внимательно и долго рассматривал наши документы, читал вслух: «Кино… Испытания...»
— Испытания? — Он удивленно поднял на нас глаза. — На чем же вы плывете? — И дед несколько раз заглянут под плот и даже потрогал понтон рукой.
Некоторое время старик качал права, но вдруг тон разговора резко изменился. Он стал нам предлагать свою помощь в качестве лоцмана, выложил адреса людей из других районов Колымы, к которым мы могли обратиться за помощью. И тогда нам стало ясно: рыбинспектор прекрасно знал, кто мы такие, был осведомлен с нашей экспедиции. Просто, работая все время в глуши, в тайге, вдали от людей, старик искал общения, и все эти «маневры» были, по его понятиям, единственным шансом задержать нас подольше и поговорить, тем более что такого плавсредства он, наверное, не видел никогда в жизни.
На прощание старик сказал, на каких участках реки надо быть особенно осторожными, некоторое время сопровождал нас на своей моторке, а затем так же быстро исчез, как и появился...
На седьмые сутки подошли к последнему на границе Магаданской области поселку — Ороек. Мы не задержались в нем долго. Торопились до захода солнца пересечь Полярный круг. Сбегали лишь на почту отбить две телеграммы о нашем продвижении в Москву и в контрольно-спасательную службу Якутска.
Плот шел хорошо. Излишки воды, проходя между понтонами, оставляли четыре следа. Пятым был след от лодочного мотора. Мы испытывали гордость за свой корабль.
К вечеру, когда, по нашим подсчетам, мы пересекали Полярный круг, вместо солнца появились два светящихся столба ярко-красного цвета и в небе разыгралась картина солнечной рефракции. Мы смотрели на нее будто завороженные и не заметили торчащий из воды топляк. Врезались в него с такой силой, что чуть не попадали в воду. Видимо, корни дерева крепко держались за дно.
Изо всех сил — шестами, веслами и ногами — мы пытались освободить плот. Никаких результатов. Нас насадило на топляк, словно мясо на шампур, а тут еще и течение прижимало плот к топляку. Включили мотор на задний ход — не помогло. Пустили в ход топоры и, работая по очереди, с трудом, потому что рубить топляк в воде было неудобно, освободились наконец из плена. Отвели плот к берегу, чтобы исследовать понтоны — нет ли пробоин? Оказалось, удар пришелся по краю доски несущей рамы, толщиной с руку, раздробил ее, проделал небольшую дыру. Видно, ветки дерева не пустили ствол глубже. Придись удар на несколько сантиметров ниже, от правого понтона остались бы одни клочья. Блохин осторожно сунул руку в дыру и ткнул резину кулаком. Туго налитый бок понтона, защищенный чехлами из прочного брезента, оттолкнул руку — понтон был цел и невредим.
Мы поздравили друг друга с пересечением Полярного круга. Вспоминали случившееся.
— Существует же традиция, — сказал Кирьяков, — всех, кто пересекает Полярный круг впервые, макать в воду...
Спать легли в накомарниках, но все же предварительно положили по тюбику репелента в изголовьях. Комар в этот вечер особенно бесчинствовал, хотя местные охотники утверждали, что год некомариный. Они приводили свои доводы: «Зверя мало у воды. В комариные годы плывешь на моторке — по берегам, на косах стоят сохатые с малышами и на тебя ноль внимания. Медведи выходят, лисы, зайцы. Все тянутся к воде, на ветерок. Да и в самой воде можно найти спасение, если войти в нее по горло. Правда, крупный зверь, когда долго стоит в ледяной воде, воспалением легких болеет. А бывают случаи, в тайге находили по десятку мертвых сохатых. Думали — эпидемия. Пока не обследовали. Вскрытие показало — легкие полностью забиты мошкарой».