В Диредава ничто не напоминало о недавних событиях, когда на подступах к городу было сконцентрировано десять бригад сомалийской армии, каждая по две тысячи солдат. Тогда танки подошли почти вплотную к аэропорту, а при их отступлении на дороге осталось 47 подбитых машин. Ныне же по улицам неспешно трусили лошади, запряженные в двуколки, сидевшие рядом с возницей дамы кокетливо прикрывались зонтиками от лучей солнца и любопытных взглядов прохожих. Говорят, эти двуколки появились в Эфиопии с легкой руки русских казаков, охранявших когда-то посольство в Аддис-Абебе. Сейчас это местные такси, по-амхарски «гари», не подверженные влиянию мирового энергетического кризиса. На пустыре мальчишки самозабвенно гоняли футбольный мяч, а на рынке в тени циновок, растянутых на шестах, бойкие торговки разложили свой товар — картофель, лук и фрукты.
Противник был отброшен на 60 километров, но Диредава еще сохранял облик прифронтового города. Над головой проносились военные самолеты, за поворотом дороги урчало, пыля по проселку, самоходное орудие. Часто встречались бойцы народной милиции в зеленой пятнистой форме, с серпом и молотом в петлицах, в стальных касках и с автоматами.
В патруле по столице
Народная милиция... Не только она встала на защиту революции. По всей стране возникли отряды самообороны при ассоциациях крестьян и городских жителей. Они формировались на добровольной основе и проходили военную подготовку под руководством отставных солдат и полицейских. По выходным дням и в Аддис-Абебе, и далеко за ее пределами я видел людей в красных и синих пилотках, еще неумело, но дружно топавших строем по площадкам у сельских школ, лесным полянам, городским пустырям и заводским территориям.
Нелегко совместить работу на заводе или в поле с военной службой, нелегко выйти к станку рано поутру после ночного дозора, но желающих вступить в отряды самообороны всегда было больше, чем требовалось. В их задачи входит борьба с вооруженными бандами, сколоченными бывшими феодалами, и террористическими группами, созданными подпольными контрреволюционными группировками, например, Эфиопским демократическим союзом, мечтающим о реставрации монархии. Вооруженные рабочие охраняют промышленные и стратегические объекты, оказывают помощь армии и полиции в проведении обысков и облав, в ликвидации банд.
Мне не раз случалось встречать людей с красными повязками, в свободное от работы время патрулировавших улицы городов и сел, территории заводов и фабрик. Но никак не удавалось найти общий язык с представителями местных органов власти...
— Не уговаривайте. Все равно не позволю. А если что случится?
— Но, товарищ Тадессе, нельзя же писать об отрядах самообороны из вашего кабинета!..
— Нет, нет и еще раз нет! — отрицательно качал головой Тадессе Асфау, председатель одного из столичных кебеле.
Этот спор разгорался снова и снова, и потребовалась не одна неделя, прежде чем председатель согласился на мое участие в патруле. Договорились, что мне нужно быть на месте сразу после обеда, чтобы вернуться домой задолго до наступления комендантского часа, действующего с полуночи в столице и других городах уже не первый год.
Во дворе штаба, над воротами которого развевались трехцветный национальный флаг Эфиопии и красное знамя революции с серпом и молотом, собрались человек двадцать. На рукавах потертых пиджаков, синих спецовок и застиранных до сизой белизны рубах красные повязки, через плечо перекинуты дулом вниз винтовки. На всю группу два автомата — у командира отряда и лучшего стрелка, а террористы, к слову сказать, вооружены самым современным оружием, которое поставляют им через третьи страны западные державы, организовавшие крестовый поход против новой Эфиопии.
Меня прикрепили к патрулю из трех человек, и, конечно же, с нами отправился Тадессе Асфау, все еще, видно, коривший себя за необдуманный шаг. Несколько часов наш патруль бодро топал резиновыми полукедами и стоптанными сандалиями по кривым и донельзя запутанным переулкам.
Люди приветствовали нас как старых добрых знакомых, и мы явно не служили помехой привычной жизни рабочего района. Возле домов женщины стирали в тазах белье, звонко перекликаясь с соседками, толкли в деревянных ступах тефф — вид проса, из которого пекут вкусные лепешки, варили ужин на открытом огне. Ловя последние лучи угасающего солнца, стучал молотком сапожник, во дворе проглядывался ткач у станка, а невдалеке неспешно переговаривались трое вышивальщиков, склонившихся над тканью. Большинство мужчин, как и подобает представителям сильного пола в африканских странах, отдыхали за рассудительной беседой, прочно засев за столиками кафе.