Из-за невысокого забора донеслось пение.
— А-а, да вы еще этого не видели, — воскликнул Тадессе Асфау. — Обязательно надо посмотреть. — И он отворил ворота, возле которых остановились его спутники.
Во дворе десятка три мальчишек и девчонок пяти-шести лет, в красных пилотках, старательно выводили: «Студенты, крестьяне, рабочие и солдаты ведут борьбу с тремя врагами — империализмом, феодализмом и капитализмом, борьбу трудную и суровую, но исход ее для нас ясен — мы победим!» На стене в коридоре висели портреты В. И. Ленина и новый герб революционной Эфиопии, увитый колосьями. В классной комнате под руководством молоденькой учительницы шел урок арифметики: маленькие ученики разбирали на аккуратные кучки жестяные крышки от бутылок с лимонадом, служившие им счетами.
— Наш детский сад, — с гордостью представил Тадессе Асфау. — Раньше дом принадлежал помещице, а сейчас его передали детям. Такие сады создаются при каждом кебеле, чтобы высвободить женщин для работы на производстве и общественной жизни. Прежде у нас, в сущности, не было детских садов и яслей.
Если и были, то для богатых, для тех, кто мог внести непосильную для рабочего человека плату за содержание ребенка. А теперь правительство разработало широкую программу строительства детских учреждений.
Понимаете, — втолковывал Тадессе Асфау, когда мы снова вышли на улицу,— вот в этом, по-моему, и есть то новое, чего не хотят замечать в нынешней Эфиопии ее недруги. Впервые труженики получили власть, и эта власть используется в интересах народа. Возьмем, к примеру, наше кебеле. Вы видели кооперативный магазин, где по твердым ценам можно купить основные продовольственные товары, кое-что из одежды и обуви, а прежде лавочник драл бы с нас втридорога. Мы же установили прямую связь с крестьянской ассоциацией, которая поставляет нам продукты. Теперь вы видели наш детский сад. Скоро будут и новые школы. Ведь все учебные заведения ныне под контролем государства. Наши дети уже не зубрят детали биографии давно почивших монархов, а изучают историю Африки, своей страны, революции. Появились новые предметы, и ребята знакомятся с опытом строительства социализма в Советском Союзе и других странах. Учатся, кстати, не только дети. По вечерам у нас собираются взрослые и даже старики, которые постигают грамоту. Еще мы планируем создать свою библиотеку и построить читальный зал. Если и дальше дело пойдет так, будет у нас и свой Дворец культуры. Все будет...
В этом месте нашу беседу прервало неожиданное появление патруля, ушедшего раньше нас. Когда мы приблизились, командир группы отозвал Тадессе Асфау в сторону и стал что-то горячо рассказывать. Речь шла, видимо, о важном и срочном деле, а тревожные взгляды, которые бросал на меня председатель, говорили, что оправдались его худшие опасения и я всем мешал. Затем Тадессе Асфау вернулся к нам и объявил:
— Поступили сведения, что в доме крупного торговца Гирмы Тесфайе припрятаны боеприпасы и оружие. Надо бы обыскать, пока торговцу не дали знать, что его подозревают. Вы, — сказал председатель, обращаясь ко мне, — останетесь здесь. Встретимся после операции.
Я пытался было протестовать, но потом смирился со своей участью и стал дожидаться возвращения отряда. Вернулся один Тадессе Асфау.
— Нашли, — радостно сообщил он. — Все нашли, как и говорили. Вот, затаился, подлец, думал нас обмануть, только народ не проведешь. Ребята там разбираются, полицию вызвали, а нам пора назад.
Ровно к девяти вечера мы были в штабе. Председатель попрощался со мной, в его голосе сквозило облегчение. Вроде и мне потрафил, взяв в патруль, и не было никаких происшествий, которые могли бы угрожать жизни иностранного журналиста.
Эфиопский Рур
Если свернуть с шоссе, ведущего к югу от столицы, навстречу побегут рекламные щиты заводов и фабрик. Асфальтированная дорога выводит к Акаки — городу, который иногда называют «Эфиопским Руром». Под этим подразумевается, что в Эфиопии, где кустарей значительно больше, чем индустриальных рабочих, а крупные предприятия затеряны среди мелких, как острова в океане, Акаки — мощный промышленный центр. В городке живет чуть больше 40 тысяч человек, а вся промышленность — это 32 небольших завода по производству металлоизделий, текстиля и искусственного волокна, одежды и продовольственных товаров. Конечно, Акаки не приходится всерьез тягаться с Руром, но город этот действительно рабочий, с чувством собственного трудового достоинства.