Директор городского музея Эусебио Леаль внешне похож на дирижера — порывистыми, неожиданными жестами, одновременно и внимательным и отрешенным взглядом. Он разговаривает с вами, рассказывает интереснейшие вещи, слушает внимательно, но вдруг по какому-то едва уловимому признаку вы чувствуете, что слышит он уже что-то другое, далекое от всего окружающего. Потом вздрогнет еле заметно и снова возвращается на землю. Леаля знает весь город, и никто никогда не видел его праздным: то он мчится на заседание Общества охраны памятников, то собирается на раскопки в провинцию Орьенте... Слушают его всегда с огромным удовольствием — память уникальная, помнит, кажется, все события, даты, имена, рассказывает так, будто сам пережил и участвовал во всем, что произошло за пять последних веков на Американском континенте.
Энрике Капабланка, племянник выдающегося шахматиста, довольно плохо играет в шахматы, хотя дядя с четырех лет пытался пристрастить его к игре своей жизни. Но Энрике посвятил себя искусству. Живопись, графика, скульптура, архитектура... Сейчас он архитектор Старой Гаваны. Черноусый и черноволосый, лицо худое, точеный нос и крепкие скулы, тонкие длинные пальцы.
Начальник управления музеев, главный художник Гаванского музея изобразительных искусств Хосе Линарес во многом непохож на кубинца: сдержан, хладнокровен, подчеркнуто пунктуален. О себе рассказывает весьма неохотно — тоже черта отнюдь не кубинская. После окончания университета решил посвятить себя охране, восстановлению памятников истории и архитектуры острова, созданию новых музеев... — Нам надо во что бы то ни стало сохранить национальную культуру, традиции, народные обычаи, оставленные нам дедами,— говорил мне Линарес — У кубинцев нет в этих понятиях той четкости и определенности, как, например, у англичан или французов. Что ни возьми — архитектуру, живопись или музыку,— во всем удивительное, единственное в своем роде смешение европейских, африканских и даже азиатских корней, которые теперь уже неотделимы друг от друга. А мало ли «гениальных» идей было! Предлагали даже снести все или почти все, что создано старым режимом. Разрушить, взорвать, и тут же должен был вырасти из руин чуть ли не сам собой «лучезарный город», город будущего. То, что эти «гениальные» идеи не воплотились в жизнь, свидетельствует о духовной силе народа и лучшей части кубинской интеллигенции. Сохранить мы сохранили,— улыбается Хосе,— однако требуются еще годы и годы упорного труда. Но кое-что мы уже доказали миру и верим в будущее. Часто я вспоминаю слова Виктора Гюго, которые он написал в непростые для Парижа времена: «У Рима больше величия, у Трира больше старины, у Венеции больше красоты, у Неаполя больше прелести, у Лондона больше богатства. Что же есть у Парижа? Революция!» — и отношу их к Гаване.
— Перед нами сейчас две главные задачи,— вторит Линаресу Энрике Ка-пабланка,— сохранить нынешнюю Гавану и решить проблему с жильем. Ведь наш город — один из крупнейших в Латинской Америке, в нем проживает больше одной пятой всего населения острова. А положение, особенно в старой части Гаваны, прямо скажем, тяжелое: в домах давней постройки очень трудно с водой, вообще с коммунальными услугами...
Сравнительно недавно утвержден новый план реконструкции Гаваны, рассчитанный на двадцать лет. Так как город застраивался стихийно, сейчас невозможно четко определить даже общий центр. Есть административный, культурный, торговый центры, и все они удалены друг от друга. Прежде всего необходимо привести Гавану к какой-то системе. Многие дома старой части, не представляющие архитектурной ценности, назначены на слом. Остальные будут ремонтироваться. Недавно я был в Ленинграде и беседовал с вашими архитекторами. Меня заинтересовал план реконструкции района, воспетого Пушкиным в поэме «Домик в Коломне»,— внешне дома почти не изменятся, а внутри будут созданы все современные удобства.
Гавана не только расширяется, но и растет вверх. Это сложная проблема. Такое строительство требует внимания и, я бы сказал, огромной осторожности архитектора. Даже не небоскреб — просто многоэтажное здание, построенное непродуманно, может испортить весь вид, нарушить масштабы. Кроме того, на Кубе есть и еще одна трудность для строительства высоких зданий — жара. Если отгородиться от морских ветров, то дышать на улицах станет нечем. Нам очень помогают архитекторы и строители из социалистических стран, особенно из Советского Союза. Когда Старую Гавану объявили историческим памятником, охраняемым государством, когда стало известно, что ЮНЕСКО намерена оказать помощь в реставрации, на острове был чуть ли не национальный праздник...