О стычке рассказала Розалинда Авелинг, одна из сотрудниц Марка. В тот день она пошла, чтобы понаблюдать за «Группой № 13». К ее удивлению, Мрити не позволил своему семейству, как обычно, кормиться в бамбуковой роще, а повел его к участку, где обитала другая семья.
Пробираясь через заросли, Розалинда услышала впереди громкий рев. Она поспешила на звук, но, когда вышла на поляну, там никого не было. Лишь примятая трава да капли крови свидетельствовали, что здесь недавно происходила потасовка. Неподалеку от этого места на каменистой гряде она обнаружила сбившихся в кучу горилл из «Группы № 13». Внизу сидело второе семейство. Вдоль гребня расхаживал Мрити, колотя себя в грудь и грозно рыкая. Его противник отвечал ему тем же, правда, с достаточно безопасного расстояния.
Никто точно не знает, чем была вызвана эта стычка. Но Марк полагает, что тут скорее всего замешана Ийчо, игривая восьмилетняя горилла, пользовавшаяся особой симпатией у Мрити. Вероятно, она захотела перейти в другую семью, и вожак отправился туда, чтобы вернуть ветреную подругу. Из этого можно сделать вывод, что любовь и ревность не чужды и обезьянам.
Сегодня мы уже многое знаем о жизни горилл. И главная заслуга в этом принадлежит доктору Диане Фоссей, которая 13 лет, до своего отъезда из «Сада», изучала их. Именно она первая доказала, что считавшихся исключительно свирепыми обезьян можно приучить к присутствию человека. Благодаря ее публикациям в представлении людей «дикое чудовище» превратилось в «деликатного гиганта». Особенно умиляли публику фотографии, на которых Диена и громадный самец Диджит, вожак «Группы № 4», чуть ли не пожимали друг другу руки. Увы, после того как в 1978 году Диджит погиб, защищая свое семейство от браконьеров, оно было истреблено почти целиком. Так что идиллия оказалась недолговечной, причем отнюдь не по вине горилл.
И кто знает, только ли злобный характер движет Брутом, который нападает на людей и наверняка поплатится за это жизнью. Был пасмурный день, когда зоолог Конрад Авелинг, фотограф Ник Николз и я отправились знакомиться с этим «нарушителем спокойствия». Последний раз его видели на склонах вулкана Карисимби на высоте приблизительно 10 тысяч футов. Несколько часов мы продирались через заросли высоченной крапивы, пока наконец не вышли в разреженную рощу. Справа ветви деревьев нависали над глубоким каньоном, который с высоты казался устланным зеленым ковром. Откуда-то снизу доносилась дробь тамтама, перекликавшаяся с раскатами грома за вершиной Карисимби. Словом, обстановка заранее настраивала на соответствующий лад перед встречей с хозяином здешних мест.
После недолгих поисков мы обнаружили самое большое из когда-либо виденных мною гнезд. В этот момент разверзлись все хляби небесные, и шум ливня заглушил и раскаты грома, и дробь тамтама. В сердце невольно закралась тревога. Гориллы терпеть не могут дождь, который действует им на нервы. А Брут не отличался покладистым характером и в солнечные дни. Трудно сказать, что испортило его. Многие годы он жил неподалеку от шамб, и местные крестьяне за небольшую плату водили любопытных туристов посмотреть на громадную гориллу. Конечно, никто из них не имел ни малейшего представления о том, какие приемы выработала доктор Фоссей, чтобы приучить обезьян к присутствию людей. Экскурсанты вели себя шумно, оскорбительно невежливо, а чуть что, пускались наутек. Возможно, в конце концов у Брута лопнуло терпение, и он обозлился на весь род людской. Хотя этот вожак и сменил место обитания, он и теперь еще приходит посидеть у границы парка, хотя отнюдь не предается молчаливому созерцанию. Брут злобно ревет, глядя на шамбы, и люди в них трепещут при громовых раскатах, доносящихся из леса.
...След был запутан настолько хитро, что мы раз за разом возвращались на прежнее место. Часа через четыре наше терпение кончилось. Правда, Конрад хотел обследовать еще одну тропинку, но Ник и я, промокшие до нитки, спрятались под громадным гнездом и отказались идти дальше.
Из оцепенения нас вывел высокий пронзительный звук, словно кричал гигантский петух фунтов четыреста весом. Выше по склону, где должен был находиться Конрад, бешено заплясали верхушки кустов, будто кто-то громоздкий ломился через них. Тембр звука резко упал, теперь он напоминал ослиный рев. Нам показалось, что там слышны и другие голоса. «Конрада калечат!» — закричал Ник, и мы бросились на выручку, с трудом продираясь сквозь густые заросли. Навстречу неслась невообразимая какофония, напоминавшая шумовое оформление схватки львов или, по крайней мере, леопардов. Сатанинское эхо, несшееся из каньона, еще больше подстегивало нас.