Я разговорился с одним из участников карнавала. Невысокого роста парнишка лет семнадцати охотно отвечал на мои вопросы.
— Это уже мой восьмой карнавал,— говорит Рене.— Когда я участвовал в первом карнавале, был еще совсем мальчишкой, а сейчас заканчиваю лицей. Кто придумал этот карнавальный костюм? Конечно, здесь есть и доля моей фантазии, но одеяние вовсе не произвольное. Нас здесь группа в сорок человек, и все мы одеты одинаково. За месяц до карнавала мы устроили конкурс среди ребят нашего лицея на лучший костюм. Жюри выбрало лучшую работу, а потом мы все вместе — и юноши и девушки — кроили ткани, шили...
— А танцы,— спрашиваю я,— откуда идет их история?
— Ну знаете,—смеется Рене, — наши танцы родились на всех континентах. Кое-что осталось от карибов, негры-рабы привезли на остров танцы африканских племен. Плюс, конечно, национальная танцевальная культура Франции, влияние наших соседей из Латинской Америки. Вот и получились гваделупские танцы, в том числе широко известный «бигини», который вы увидите и на сегодняшнем карнавале...
Я с удивлением замечаю, что в карнавальной процессии собираются принять участие и малыши — мальчишки и девчонки пяти-шести лет. Один из них дирижирует маленькой тросточкой, периодически постукивая ею по большой глиняной плошке, подвешенной на широком кожаном ремне. Широкополая соломенная шляпа надвинута на глаза и, кажется, совсем скрывает мальчугана от окружающего мира.
По обычаю, в два часа пополудни процессия ряженых отправляется в обход Бас-Тера, начиная с самой высокой площади города (именно с самой высокой: Бас-Тер расположен на холмах, и площади, как и улицы, здесь делятся на «высокие» и «низкие»). Постепенно спускаясь — со многими остановками — к набережной, процессия заканчивает свой путь на площади Ратуши, которая расположена неподалеку от порта.
Карнавал начинается. Танцоры приходят в движение. У каждой группы свой ритм, свой шаг. Танцы сопровождаются гортанными напевами, равномерным гулом барабанов, щелканьем, стуком, звучат самые неожиданные «музыкальные» инструменты — от простой консервной банки до морской раковины.
Проходит час, темп карнавала все нарастает. Бисеринки пота выступают на темной коже танцоров, грудь их учащенно вздымается, но глаза блестят задорно, все громче пение, все сильнее бьют барабаны. Кажется, что дрожит земля, что весь маленький и тихий до этого Бас-Тер пустился в пляс. Но вот мы на берегу, музыка стихает. Последние гаснущие звуки карнавальной процессии сливаются с мерным рокотом океанского прибоя.
После захода солнца участники карнавала вновь выйдут на улицы, чтобы до утра веселить жителей и гостей острова нескончаемыми плясками и музыкальными представлениями.
Карнавал продолжался, карнавал пел, танцевал, а мне предстояло удалиться от шума и смеха, чтобы встретиться в порту с рабочими, которые так дружелюбно приветствовали утром наш корабль. Выяснилось, что многие из них коммунисты, они представляют самую крупную первичную организацию Гваделупской коммунистической партии (ГКП) в Бас-Тере — организацию портовых рабочих и служащих. Естественно, сначала речь зашла о веселом празднике, царившем на улицах города, а потом разговор переключился на серьезные темы, волнующие людей.
Арно, крепкий плечистый мулат лет двадцати трех, заместитель секретаря партийной организации, с иронией заметил, что если бы в карнавале приняли участие только безработные города, то на улицах народу было бы не меньше, чем сегодня. Эта мрачная шутка не преувеличение. В Бас-Тере безработицей охвачена примерно треть активного населения. Такое же бедственное положение сложилось на всем острове. Пусть это сезонная безработица. Но те четыре-пять месяцев (а то и меньше) в году, когда длится сельскохозяйственный сезон, не обеспечивают достаточным заработком временных рабочих и членов их семей. Отсюда — рост преступности и наркомании среди людей, отчаявшихся найти работу. Французская администрация из-за боязни социального взрыва официально — с 1961 года — поощряет политику эмиграции: около трех тысяч человек ежегодно покидают остров и оседают в метрополии, где хватает и своих безработных.
— Вы видели нашу землю,— вступает в разговор другой рабочий.— Покрытые лесами горы, луга, подступающие к самому городу. Сколько людей могла бы прокормить она! Но продовольствие мы в основном ввозим из Франции. Колонии как таковой давно нет, она превратилась в «заморский департамент», однако колониальный подход к Гваделупе, колониальная слепота, мешающая там, в Европе, увидеть наши проблемы,— все это осталось...