Вдруг земля вздрогнула. Над вершиной Везувия поднялся клуб дыма, который стал быстро расти, закрывая небо. Вулкан просыпался и ранее, на памяти многих жителей города, но угрозы Помпеям он не представлял. Потому паника охватила город далеко не сразу — надеялись, что извержение прекратится.
Но становилось все темнее, облако достигло города, по улицам и крышам щелкали камешки-лапилли, пепел красил красные крыши и белые стены домов в серый цвет. Наиболее осторожные собирали ценные вещи, спешили к берегу моря, чтобы нанять лодки. Но большинство жителей оставалось в городе. Многие укрылись от камней и пепла в подвалах, занавесили окна и в трепете ждали, когда же бедствие окончится. Между тем черная туча заволокла все небо, дышать стало трудно, воздух был наполнен ядовитыми газами, и слой лапилли становился все толще — вот уже под ним оказались засыпанными одноэтажные дома...
И тогда те, кто еще оставался в живых, выбирались через крыши и в темноте, под раскаленным бураном вулканического пепла, побрели к морю. Серые фигуры в черном тумане ползли по каменной пустыне, которая несколько часов назад была солнечным городом.
Римский ученый Плиний Младший, наблюдавший за извержением из города Мизенума, в тридцати километрах от Помпеи, писал, что мрак был подобен «темноте запертого подвала». Эта тьма рассеялась лишь через трое суток. К тому времени Помпеи лежали под шестиметровым слоем камней и пепла. Под ним были погребены 16 тысяч жителей города — более восьмидесяти процентов его населения. Спаслись лишь те, кто бросился к берегу в первые часы извержения.
Раскопки Помпеи начались еще в XVIII веке. Местоположение города было известно, рядом находился многолюдный Неаполь, так что на раскопки можно было ездить на извозчике. Вскоре обнаружилось, что Помпеи — археологическая сокровищница. Раскаленный пепел, погубив людей, сохранил их мир — стены домов, расписанные фресками, посуду, украшения, инструменты и предметы быта.
Раскопки, которые вначале были не более чем охотой за ценностями и произведениями искусства, велись хаотически, варварски. И лишь в середине прошлого века, когда раскопками в Помпеях стал руководить выдающийся археолог Джузеппе Фиорелли, они приобрели серьезный научный характер. Фиорелли поставил себе целью раскопать город — улицу за улицей, дом за домом, определить положение каждой из находок, ее роль в жизни каждого дома. И воссоздать в мгновение погибший мир 79 года.
Во время этих раскопок однажды произошел странный случай. Рабочие снимали слой окаменевшего вулканического пепла; не дойдя четырех метров до уровня помпейской улицы, кирка одного из них провалилась в пустоту. В пепле обнаружился пузырь воздуха странной формы. Пустота находилась как раз на границе слоя лапилли и пепла. А что, предположил профессор Фиорелли, если кто-то, оставшийся в живых после каменного дождя, выбрался из своего дома через крышу? Этот некто попытался спастись, но был засыпан раскаленным пеплом. Жар буквально выжег органические ткани, со временем пепел затвердел, и осталась полость — след человеческого тела...
Фиорелли приказал рабочим приготовить гипс и залить полость. Затем вулканическую породу убрали, и... перед археологами предстал человек, облик которого сохранился настолько, что можно было разглядеть выражение его лица.
С тех пор более века археологи находят подобные «негативы» людей. В общей сложности их собралось более ста.
Одна из самых красноречивых находок такого рода случилась двадцать лет назад, когда итальянские археологи занимались раскопками на окраине Помпеи, у ворот, ведущих к морскому берегу. Зная, что этим путем пытались спастись последние жители города, рабочие, прежде чем снять очередной слой породы, осторожно простукивали его. Полости начали встречаться одна за другой.
...Всего их было тринадцать человек. Жили они в небольших окраинных домах — две семьи землепашцев и семья торговца. Видно, люди до последнего момента укрывались в доме торговца, двухэтажном и покрепче прочих (этот дом был найден археологами много лет назад). Когда слой лапилли подобрался к крыше, люди выползли наружу и побрели, увязая в крошеве камня. Первым шел слуга торговца. Он нес на плече мешок с продуктами. Слуга упал у самых ворот, прижимая к себе мешок. Затем, сметенная дождем раскаленного пепла, погибла семья землепашца — ребятишки лежали, взявшись за руки, их родители — в двух шагах сзади. Та же участь постигла и остальных. Одна из женщин лежала, прижав ко рту платок. Последним шел торговец — поза «негатива» показывает человека, который не сдается до конца. Он полусидел, упрямо упираясь руками в камни и стараясь прикрыть от пепла жену с младенцем на руках... Все они успели отойти от дома метров на тридцать.
Катастрофы всегда трагичны, но трагедия может быть абстрактной, если реальность ее ограничивается набором цифр. Но за сухостью цифр порой стоит Миг истории, освещающий через судьбу конкретного человека беду тысяч других. Многие знают о том, что на ступенях исчезнувшего здания в центре Хиросимы сохранилась тень человека, бесследно сгинувшего в момент атомного взрыва.
Эта тень и есть Хиросима. Она — Миг истории, как и запечатленная прихотью природы гипсовая скульптура исчезнувшей женщины, что прижимает ко рту платок.
Пожар 989 года
Бывает, факт того или иного исторического события не вызывает сомнений. Тогда археологам остается поймать момент события, высветить ;го силой вещественного доказательства. Порой и уточнить до фантастических пределов точности.
Так случилось, например, на Ямайке в 1959 году, когда английский археолог Эдвин Лин к обнаружил на дне моря похожие на яйцо золотые часы семнадцатого века. Железные стрелки часов были съедены временем, но фарфоровый циферблат сохранился. И когда часы попали в лабораторию лондонского Музея науки и техники, там установили, что они были сделаны голландским мастером Блонделем в 1686 году и механизм их остановился в 11 часов 43 минуты 7 июня 1692 года.
Так почти через триста лет с точностью до минуты было установлено время, когда ушел под воду город Порт-Ройал. Так был пойман еще один Миг истории.
Археология помогает решить спор и поддержать одну из исторических версий.
Один из наиболее ярких примеров, на мой взгляд, история с крещением Новгорода.
В X веке перед усилившимся Русским государством встала важная проблема — выбор религии. Язычество древних славян уже не удовлетворяло киевского князя. Возникало феодальное общество, а религия все еще оставалась родовой и в этой форме никак не могла служить княжеской власти. Владимир Святославич, князь киевский, не сразу пришел к принятию православия. Сначала он попытался модернизировать язычество, выделив в качестве главного бога Перуна, а остальных подчинив ему. Государство старалось выстроить богов по собственной структуре. Но ничего из этого не вышло. Языческие боги не признавали иерархии феодализма. У каждого были свои определенные задачи, и подчиняться друг другу они не могли. Поэтому после сложных дипломатических и идеологических поисков и дискуссий Владимир выбрал православие — религию Византии, сильного и близкого соседа.
Будучи человеком решительным, Владимир крестил киевлян, разрушил капища идолов и принялся насаждать христианство в остальных своих владениях.
Разумеется, христианизация Руси проходила не сразу — формально крещение не означало принятия новой религии массой населения. Еще столетиями, как показывают находки археологов, русские молились старым богам, правда, со временем все более таясь. Весь русский фольклор, все сказки, которым мы внимаем в детстве, отражают именно дохристианский мир с его лешими, водяными и русалками.
Одной из главных задач Владимира было крещение Новгорода — богатой столицы Севера. Это событие отражено в ряде русских летописей и, если судить по ним, проходило гладко. Новгородцы поддержали княжеских послов и сбросили священную деревянную статую Перуна в Волхов. Летописи приводят любопытную деталь: проплывая под мостом через Волхов, идол забросил на него две деревянные палицы и предсказал, что новгородцы отныне всегда будут драться палицами на этом мосту. А затем уплыл по реке в Ильмень-озеро, где и сгинул.