Я спускалась к реке и смотрела, как медленно скатывалось солнце за гребень леса. В сумраке белой ночи гас блеск воды, но по-прежнему отчетливо были видны песчаные отмели извилистой Пушмы, что текла под домами, впадая на краю поселка в широкий Юг, и цепочки бревен, плывущие по Югу (это для них разводили на ночь мост), и развалины церкви на угоре, где пять веков назад стоял Осиновец-городок, прародитель нынешнего районного центра на севере Кировской области — Подосиновца. Далеко за Югом, среди лугов и лесов, темнели крыши деревень...
Перед нашим отъездом из Кирова в областном управлении культуры состоялся обстоятельный разговор. Разложив карту Подосиновского района, Ирина Генриховна Семенова, руководитель мастерской деревянного зодчества института Спецпроектреставрация, и Михаил Николаевич Бойчук, сотрудник управления культуры, уточняли с участниками экспедиции предстоящие маршруты.
Уже не первый год архитекторы-реставраторы из Москвы и специалисты из Кирова обследуют область, собирая материалы для будущего архитектурно-этнографического музея под открытым небом. Вятская земля очень богата памятниками народного зодчества, но время и — увы! — люди зачастую безжалостны к ним... «Если природа, не доведенная, конечно, до критического состояния, еще может восстановить себя, то памятники культуры мы теряем безвозвратно»,— грустно заметил Михаил Николаевич. Его поддержала Ирина Генриховна, рассказав, как с годами трансформировалась идея музея, над проектом которого работает их мастерская.
Сначала думали о воссоздании только вятской деревни. Но слишком долгим оказался путь от замысла до воплощения — и вот уже выясняется, что спасения требует не только сельская архитектура. И потому решено было создать еще две зоны архитектурно-этнографического музея в самом Кирове, городе растущем и обновляющемся. В них войдут Трифонов монастырь и наиболее интересные памятники городского деревянного зодчества, а также Дымковская слобода, откуда пошла знаменитая дымковская игрушка. А вот старую деревню решено «построить» в пятидесяти километрах от Кирова, там, где в Вятку впадает река Великая.
— И первый дом, ребята, будет, наверно, ваш,— говорила Ирина Генриховна, обращаясь к своим молодым коллегам — архитекторам Ольге Шиловской и Михаилу Бенсману, отправляющимся в экспедицию.
Моим спутникам предстояло обследовать, а точнее — дообследовать многие деревни Подосиновского района, отобрать несколько традиционных домов, подготовить один из них к перевозке и собрать этнографический материал. Последнее — забота двух других участников экспедиции, сотрудников Кировского музея — Владимира Любимова и Сергея Останина.
Пожалуй, самым трудным днем экспедиции был первый. Еще не подошел наш «пазик», и я на собственном опыте смогла убедиться, сколь тяжела работа в «поле».
Нашим ведущим в тот день был Володя Любимов, невысокий худощавый парень с гривой вьющихся русых волос. В выцветшей штормовке, резиновых «ботфортах», с компасом и фотоаппаратом на груди, Володя выглядел завзятым путешественником. Он и его белоголовый десятилетний сын Петя, частый спутник отца по экспедициям, шагали впереди нашего отряда, лишь изредка останавливаясь, поджидая остальных.
Мы шли в дальние деревни, чтобы окончательно выбрать дом для музея. Кругом расстилалась просторная земля... Яркая зелень полей, луга цветущих ромашек и лютиков; высокие угоры с темными кубиками изб; стада черно-белых коров на сочной зелени склонов; пение жаворонка в синей высоте — и теплый ветер, охлаждающий разгоряченное ходьбой лицо. Не знаю, есть ли что-либо прекраснее дышащей, живущей, наливающейся соками летней земли...
Деревня Толстое Раменье стояла на холме. Мы поднялись по коричневой, сухой в этот день дороге, миновали поваленные жердины, которыми когда-то была огорожена поскотина, и вышли на деревенскую улицу. Было очень тихо, только шумели листвой старые березы возле изб. Дворы и тропки густо заросли крапивой, травы поднялись по пояс.
Вдруг справа от тропки я увидела ладный дом с белыми, подновленными наличниками. Во дворе — свежая поленница дров; за участком — стожок сена. На крыльце сидела, греясь на солнышке, кошка. В какой-то момент мне показалось, что этот дом — видение, мираж, возникший в пустой и мертвой деревне, чтобы мы смогли реально представить, что здесь недавно жили люди...