Согласно «Одиссее» самая поразительная особенность острова заключалась в том, что он был обнесен высокой медной стеной, а единственная необычная черта в характеристике Эола — дарованная богами способность повелевать ветрами. И он весьма любезно использовал эту способность, чтобы помочь Улиссу. Оставив на воле только благоприятствующий дальнейшему плаванию гостя западный ветер, Эол запрятал все остальные бу-реносные ветры в кожаный мех и вручил его Улиссу. Отсюда скептическое замечание Эратосфена, что вероятность опознания мест, которые посетил Улисс, равна возможности установить, какой сапожник зашил ветры в кожаный мешок.
Между тем, на мой взгляд, намечалась некая связь между северо-западным углом Крита и ветрами. Когда галеры Улисса, возвращаясь из Ливии на север, достигли Крита и обогнули мыс Крио, они столкнулись с преобладающими в летнем сезоне северными ветрами. По логике, Улиссу надлежало дождаться смены погоды, затем поднимать паруса и идти к Малее, уповая на то, что попутный ветер удержится до самого Пелопоннеса. Вплоть до нынешнего века так поступали кормчие малых судов, направляясь от Крита к материку. Выбрав самую подходящую точку для старта, они ждали благоприятного ветра. Выбор был невелик: единственная надежная якорная стоянка в районе опасного скалистого северо-западного выступа Крита находится у маленького острова Грамвусы, или Грабуса, некогда печально известного как пиратское логово. И я повел «Арго» к Грамвусе, намереваясь искать там следы Эола, зашившего ветры в кожаный мешок.
По пути нас едва не настигла беда. Обогнув мыс Крио, мы было пошли вдоль открытого западного берега Крита, однако наше движение было остановлено тем самым северным ветром, которого страшились древние судоводители. Подобно им, мы никак не могли предвидеть, что этот противный ветер примет совершенно не свойственный сезону характер, и целую неделю будет свирепствовать чуть ли не зимний шторм. Всякое нормальное судоходство в Эгейском море было нарушено. Прекратились паромные и чартерные перевозки, туристы возвращались домой самолетами, пляжи закрыли, так как купаться было опасно из-за сильного прибоя. Правда, об этом мы ничего не знали, ибо «Арго» был отрезан от всего мира, цепляясь за жизнь в пустынной бухточке на западном берегу Крита.
Я понял, что нам грозят неприятности, через пять минут после того, как мы сразу после мыса Крио обогнули Элефанисос, Олений остров, побережье которого было древним кладбищем кораблей. «Арго» был почти неуправляем в волнах беснующегося прибоя. Мы вновь прибегли к аварийной тактике, понуждая галеру идти вперед при помощи подвесного мотора на резиновой лодке. Не помогло. Только мы миновали длинную вереницу рифов, как крепнущий ветер погнал нас к берегу, к извилистой полосе бурунов. Теперь и назад нельзя было повернуть без риска наскочить на подводные камни. Бросить якорь в открытом ветрам уголке было негде, оставалось лишь ползти вперед. С тревогой искал я взглядом щель в береговых скалах, сулящую хоть какое-то укрытие. Тщетно. Шесть часов пробивались мы вперед черепашьими темпами. Гребни волн захлестывали вспомогательный мотор, он фыркал и задыхался, возмущенный таким обращением, и лишь самым опытным морякам нашей команды удавалось маневрировать шлюпкой на частой волне. Скоро их лица посерели от усталости.
В конце концов около пяти часов вечера мы проиграли схватку. Скорость ветра продолжала расти, и в те минуты, когда мы протискивались мимо новой череды угрюмых скал, «Арго» начал пятиться. Я высмотрел под скалами относительно спокойный клочок, куда не проникал ветер. Впервые за все время плаваний «Арго» в Эгейском, Черном и Мраморном морях пришлось скомандовать, чтобы приготовили штормовой якорь. Старинный тяжелый рыбацкий якорь лежал на самом дне трюма, выполняя роль балласта. Зарывшись в набитое припасами чрево галеры, мы обрезали крепившие его найтовы и вытащили железную громадину на носовую палубу. Всем было ясно: если штормовой якорь не зацепится за грунт, «Арго» несдобровать. И яснее ясного стало, почему у древних мореплавателей был чуть ли не культ якорей. Они брали их с собой десятками и, благополучно завершив плавание, нередко освящали грубые каменные якоря в каком-нибудь храме в благодарность за то, что выжили. Как и мы в тот зловещий вечер на «Арго», они знали: когда ветер гонит галеру к враждебному берегу, только якорь может остановить ее на краю гибели.