По данным современных исследований, в западной части моря Лаптевых донные осадки ила и глины покрывают скальную или мерзлотную основу слоем толщиной около метра. Осадконакопление происходит весьма медленно. Учитывая, что лиственница в воде сохраняется более тысячи лет, а именно из нее сделан корпус судна, есть все основания предполагать, что «Якуцк», возможно, до, половины погруженный в ил, лежит на дне без изменений и в наше время.
Используя современные способы подводных поисков гидролокаторами, нетрудно обнаружить двадцатиметровый корпус дубель-шлюпки. А поискать стоит. «Якуцк» — первенец сибирского судостроения Петровской эпохи. Он был первым в нашей истории полярным исследовательским судном, на котором прославленные русские мореплаватели В. Прончищев, X. Лаптев, С. Челюскин составили первые в истории карты реки Лены и морского побережья от ее дельты до пролива Вилькицкого.
После обнаружения «Якуцка» и его водолазного осмотра, возможно, встанет вопрос о его подъеме. Это можно сделать с помощью мощного крана современного судна. Конечно, прежде чем поднимать это историческое судно, надо подумать о его дальнейшей судьбе. Быть может, следует установить его под стеклянное покрытие в городе Якутске, чье имя носил этот прославленный корабль.
В. Троицкий, кандидат географических наук
Два берега Детачу
Извивающаяся серая полоса четко делит город на две неодинаковые части. Сверху видны европейского типа дома в окружении зелени, а на другом берегу грудятся маленькие хибарки, хаотически сбившиеся за высохшим руслом реки. Магала и Казира — две составляющие Дыре-Дауа, главного торгово-промышленного центра Юго-Восточного района Эфиопии. Вот он прямо под нами — заполнил широкую впадину на стыке южной части равнины Данакиль с восточными отрогами Эфиопского нагорья.
На следующее утро я уже стоял у длинного моста, соединяющего две части города, перекинутого над безжизненным руслом реки. По дну бродили хищные птицы, выискивая поживу в мусорных кучах. Засушливые годы доконали реку. Старик из соседнего дома посетовал, что, наверное, пересох и источник, дававший начало реки. Мало кто помнил и название ее — Детачу.
А вот как встретила она в начале века русского поэта Николая Гумилева (О путешествии в Абиссинию Н. С. Гумилева см. «Вокруг света», № 2/88.).
«Днем прошел ливень, настолько сильный, что ветром снесло крышу с одного греческого отеля, правда, не особенно прочной постройки. Реку нельзя было узнать, она клокотала, как мельничный омут. Громадные валы совершенно черной воды и даже не воды, а земли и песка, поднятого со дна, летели, перекатываясь друг через друга, и, ударяясь о выступ берега, шли назад, поднимались столбом и ревели. В тот тихий матовый вечер это было зрелище страшное, но прекрасное».
Возникнув как станция на полпути между Джибути и Аддис-Абебой, этот самый жаркий город Эфиопии — сейчас третий по величине в стране — начинался с двух европейских привокзальных улочек. Город у железной дороги постепенно рос, появились мастерские, лавки, отели, кафе, а дома стали окружать сады с цветниками.
«Французы — господа положения,— отметил в дневнике Николай Гумилев,— их уважают, но не любят за постоянно проявляемое ими высокомерие к цветным».
Эти «цветные», амхара и галла (оромо) ютились в туземной части города за рекой: нагромождение хижин, загородок для скота и редких лавок. Деревни подступали к новому городу, а затем, со временем, сливались с ним.
С тех времен в этом районе Дыре-Дауа обосновались мелкие торговцы, разношерстный поток которых с пестрыми узлами и ящиками вытягивался с приходом поезда, по-местному «бабура», от вокзала до рынка на окраине городка. Этот «меркато» («рынок» по-итальянски) с каждым годом разрастался. Сейчас в ожидании поезда на площади перед вокзалом выстраиваются здешние такси — «гари», разукрашенные коляски, запряженные одной лошадью, местная достопримечательность.