— Трудно ли? Нет, не очень: через пропасти даже перекинуты мосты из каната, по которому скользит корзина, и один человек перелетает на другой край... Даже больше: эти мосты чинятся, когда кто-нибудь с прогнившим канатом слетает в пропасть. Только невероятными усилиями железных тибетсов удается укрепить новый канат и корзину...
— Странно, зачем человек забрался в эти горные выси и что там охраняет так ревниво?
— Как ревниво охраняются тайны Тибета, для вас должно быть ясно при воспоминании о смерти ехавшего через Сычуань в Индию английского путешественника Брука, которого убили, думая, вероятно, что он узнал более, чем дозволено...
— На основании каких данных думаете вы, многоуважаемый Петр Кузьмич, что теперь все тайны Тибета могут быть освещены вами для науки?
С ласковой улыбкой вынул маститый путешественник лист чистой бумаги и показал его:
— Это — символ будущего. Сюда еще не вписано ни строчки. А я люблю говорить и писать лишь о сделанном...»
Журналисты не подозревали, что коснулись самой больной темы: не только завершить экспедицию, но и окончить дело всей своей жизни Козлов намеревался в Лхасе. Однако произошло все совсем не так, как он предполагал. И хотя со стороны Тибета никаких препятствий не чинилось, теперь уже Китай не разрешил переход по своей территории. И Козлову пришлось ограничиться исследованиями в Монголии. Отчет об этой экспедиции был опубликован в 1928 году. Но...
В один из вечеров, в который раз уже разбирая архив Петра Кузьмича, я обнаружила развернутые тетрадочные листы в клетку, исписанные хорошо знакомым мне уже убористым почерком. В рукописи было много исправлений, карандашных пометок, да и за давностью лет выцветший текст читался довольно трудно. Однако вскоре я поняла, более или менее разобравшись в записях, что среди опубликованных Козловым материалов ничего похожего нет.
Да, найденные в архиве путешественника страницы рассказывали о Монголо-Тибетской экспедиции.
И. Вишневская
Окончание следует
Эксперимент в Каракумах
В успех нашего перехода никто не верил. Иначе как самоубийцами нас не называли и предупреждали, что через тридцать километров мы непременно повернем назад или сгинем в песках навек...
Мы задумали совершить безводный переход по Каракумам. Этот эксперимент был естественным продолжением наших переходов через самые крупные среднеазиатские пустыни (Очерк А. Ильичева о переходе через Кызылкумы на велосипедах был опубликован в журнале «Вокруг света» (7/87).). Каждый раз мы меняли, усложняли условия, и вот теперь — безводный. Цель та же — испытать возможности человеческого организма, помочь тем, кто не по своей воле, в силу каких-либо аварийных обстоятельств окажется в пустыне. Восемь лет мы разрабатываем эту тему, организовали первую в стране «школу практического выживания» при БММТ «Спутник» Челябинского обкома ВЛКСМ. Что покажет этот эксперимент?
...Хива встретила великолепием минаретов и разноцветием базара. Дыни и арбузы были рассыпаны по земле словно обыкновенная картошка, виноград свисал с чашек весов гроздьями. Но, главное, кругом — в арыках, каналах, колодцах, пиалах — щедро плескалась вода. Великий оазис!
Тем разительней был переход к серому однообразию выжженных солнцем Каракумов. Ровные гряды барханов, низкие кусты верблюжьей колючки да саксаула, вцепившиеся в песок корнями. Солнце. Жара. Безводье.
— Станете помирать — выползайте на дорогу,— посоветовал водитель грузовика, махнул на прощание рукой и отбыл, оставив нас один на один с пустыней и нашими грандиозными планами. Выживание началось.
Из куска белого материала я на скорую руку сшиваю длинную рубашку — прямоугольный мешок с отверстиями для головы и рук. Пришиваю к ней свободные рукава. На голову надеваю куфию — головной убор арабских бедуинов. Теперь внешним обликом я напоминаю паломника, совершающего переход по святым местам. Избавляюсь от лишней одежды — это и легче для тела, и гигиеничнее. Кочевники под галабеями — длинными рубашками — вообще ничего не носят, и их кожа всегда чиста, хотя не моются они месяцами. Микроскопические песчинки, просачивающиеся сквозь ткань, вычищают тело словно наждак. Многие европейцы, отважившиеся облачиться в подобный наряд, скоро убеждались, что чувствуют себя более чистыми, чем если бы мылись по три раза на дню, но ходили в привычной одежде.
Свое одеяние я подвязываю обрывком вылезшего на поверхность саксаулового корня. На импровизированный поясок напускаю глубокую круговую складку. Мой наряд приобрел даже некоторое изящество. На пошив комплекта спецодежды вместе с раскроем, примеркой и подгонкой ушло меньше часа. Осматриваю себя и своих товарищей — вид у нас, конечно, более чем экзотический. Но с помощью подобного нехитрого гардероба мы отвоевываем у жары по меньшей мере десять часов жизни. Не так уж мало для человека, играющего в прятки со смертью!