Потом дороги их разошлись, и вдруг Питер узнает, что с парнем произошла странная перемена. Он навсегда расстался с дурными привычками, оборвал все старые связи, устроился работать на этот остров и занимается только своими подопечными.
Весь следующий день мы бродили по острову, наблюдали за коморанами из замаскированной среди деревьев башни.
Странная деревня
Через день мы стартовали на запад Дании к побережью Северного моря. Первая остановка — деревня Фельцтрин, куда прибыли довольно рано. Что-то особенное связывало Питера с этим местечком, оттого и хотелось ему побывать здесь лишний раз.
Деревня и впрямь стоила внимания. Начать хотя бы с весьма своеобразного состава ее жителей: старые фермеры, бывшие хиппи и гренландцы. А еще в Фельцтрине есть театр, да не простой, а национальный гренландский, в котором ставятся психоделические пьесы с элементами пантомимы и шаманских ритуалов. Свободных мест в театре не бывает, и среди зрителей не только местные крестьяне, но порой и ценители со всего света — так популярен театр «Тукак».
В местном «сельпо» Питер столкнулся с несколькими знакомыми, среди которых был и Рейдер — режиссер театра. Хозяин лавочки обрадовался встрече со старыми приятелями и угостил всех присутствующих выпивкой.
— Хороший он парень, — сказал Питер о хозяине, — но бизнесмен никудышный. Всегда угощает знакомых, а в деревне ведь нет незнакомых.
Рейдер, стремительный и экстравагантный, схватил нас в охапку, отвез на машине к себе домой, угостил вином, познакомил со своим дружком из Сингапура и тараторил все это время без умолку.
Потом завопил, что страшно опаздывает, у него решаются глобальные проблемы, сунул ключ от соседней фермы, где нам предлагалось переночевать, и уехал в неизвестном направлении.
На следующий день я увидел человека, без которого немыслимо датское благосостояние. Питер привел меня к самому старому фермеру деревни Ивару. Ему 87 лет, последние десять лет живет совершенно один и по-прежнему трудится. А работы — ой как хватает! — огромное поле зерновых и свинарник на сто голов.
— Неужели даже помощников не нанимаете? — с сомнением спросил я, глядя на сухонького, но еще крепкого старика.
— Вот еще, — фыркнул Ивар, — тут и одному делать нечего.
И он продемонстрировал, как загружается обмолоченная пшеница в кузов трактора, а затем автомат разбрасывает зерно в лотки свиньям.
В доме Ивара фотографии и гравюры его родичей последних шести поколений. Больше всего старик любит собирать вещи, выброшенные морем. В одной из комнат он хранит иллюминатор, компас и прочие останки немецкого парусника, затонувшего у берегов Фельцтрина в 1907 году.
— Кажется, будто вчера это было,— вспоминает он.— Мы с мальчишками стояли на берегу и ничем не могли помочь этим людям. Неласковое море-то в наших краях.
На прощание я предложил Ивару остаток русской водки, прихваченной с собой на всякий случай.
Он пригубил стакан и мечтательно произнес:
— Да-а. Сколько я в этой жизни пережил — две войны, три кризиса, двух жен, а вот такой штуки пробовать не приходилось. Должно быть, хорошая у вас страна, коли такую водку выпускаете.
Прощаясь с Фельцтрином, мы заскочили к еще одной знаменитости — писательнице Ютте Борберг, хорошо известной по всей Дании. Господи, как они только существуют, западные литераторы — без Союза писателей, без Литфонда и Домов творчества, да еще и забираются жить непременно в глухомань, а не в столицу!
По масштабу своего творчества Ютте считается датским Борхесом в юбке. Ей 73 года, что явно не вяжется с моложавой внешностью. Среди ее привычек — ежедневное купание в море нагишом вне зависимости от времени года. Еще любит принимать душ во дворе, на глазах у всей деревни, и любит, когда дом полон молодых людей. Новому другу Ютте, как сообщил по секрету Питер, что-то около тридцати.
Дом писательницы выстроен без особых излишеств, разве что гостиная сделана полностью из стекла. По-видимому, главный девиз Ютте Борберг — «Никаких тайн!».
Датская Одесса
Из Фельцтрина мы двинули на восток в родной город Питера Орхус. Ехали очень быстро. Водители попадались все люди молодые, легкие в общении. Запомнилась последняя машина перед Орхусом. В салоне — две девушки, студентки артистического колледжа. Машина — настоящая студенческая — старенький «фольксваген» — букашка букашкой. Пришлось немного пофантазировать, пока мы уместились в ней вчетвером, плюс мой рюкзак. Наши попутчицы возвращались в Орхус из города Рандерса, где проходила выставка Иоко Оно — вдовы Джона Леннона. Всю дорогу они щебетали о своих впечатлениях, а в конце резюмировали: «И все-таки она выпендривается».