— Нет, этому я не верю, — отозвался Наполеон.— Этот Сюркуф не способен на измену своей нации, ведь он, как ни странно это сейчас звучит, убежденный христианин. Такие люди незаменимы, надо только направить их на полезные дела. Я думаю, он собирается одурачить англичан.
— Что ж, посмотрим... Вот подойдет он к ним на дистанцию стрельбы, тогда и увидим.
Слегка накренясь, бригантина как на крыльях летела по рейду. Дальше в море крейсировали трехмачтовики англичан. Невооруженным взглядом можно было разглядеть каждый отдельный корабль. Бригантина устремилась прямо к флагману.
— Предатель! — сказал генерал Дюгомье.
— Не уверен, — возразил Наполеон. — Однако события и впрямь развертываются весьма интересно.
— Неужели он рискнул бы подойти так близко к флагману, не будь у него намерения продаться англичанам?
— Кажущиеся непреодолимыми трудности как раз и оказываются порой самыми пустячными. Однако что это?
— Ты о людях, вылезающих из люков?
— Да. Две минуты назад они ушли с палубы вниз французами, а теперь на них мундиры английских моряков. О-о-о... я, кажется, понял замысел этого дьявола Сюркуфа! Похоже, этому молодому бретонцу и впрямь можно было доверить любой корабль!
Щеки маленького корсиканца раскраснелись: бригантина полностью завладела его вниманием. Он не думал ни о Тулоне, ни о предстоящих дальнейших делах, он видел только маленький кораблик, дерзко лезущий прямо во вражескую пасть.
— Что он, совсем с ума сошел? Попытаться прорвать линию в этой точке — чистое безумие! — снова заговорил генерал, — Ему бы держать подальше к осту, чтобы выйти на ветер...
— Кто знает, какие у него расчеты! Так, флагманский корабль ложится в дрейф... Сюркуф подает сигнал, что хочет поговорить с адмиралом...
Напряжение достигло предела. Флагман лег в дрейф: паруса свои он развернул так, что в часть их ветер дул прямо по ходу корабля, в другую — с обратной стороны, препятствуя ходу. Теперь оставалось ждать, что бригантина спустит свои паруса. Однако вместо этого Сюркуф круто взял к ветру и приказал намертво закрепить руль тросом. Бригантина развернулась носом в открытое море, и оба корабля стали медленно сближаться.
Наполеон видел в трубу Сюркуфа. Он стоял на шканцах в английском мундире с переговорной трубой в руке так, чтобы с флагманского корабля нельзя было разглядеть его лица.
Перевел с немецкого А. Маковкин
Окончание следует
"Зимбабве" - каменный дом
Эти руины давно уже не дают покоя исследователям Африки. Я впервые узнал о них из книги чешского путешественника прошлого века Эмиля Голуба: «На одной из многочисленных гранитных скал с круглой вершиной я обнаружил развалины, которые в дальнейшем помогут раскрыть историю прежних обитателей центральной части Южной Африки. Это была стена высотой от 0,2 до 2 метров и толщиной 30 — 50 сантиметров. Она окружала вершину скалы и была сложена частично из больших каменных глыб, частично из гранитных плиток, покоившихся друг на друге и ничем не скрепленных...»
...Сижу, окруженный фолиантами с записками португальских путешественников разных веков в Центре африканских исследований при университете Мапуту, и пытаюсь понять: что за неведомая сила влекла первых европейцев в эти богом забытые места, где жара, болезни, недоброжелательно настроенные жители, хищные звери... После нескольких часов работы в поле глаза отказываются видеть от ярчайшего солнца, руки изрезаны острой травой, все открытые места тела покрыты крохотными колючками «обезьяньей фасоли»...
Листаю хроники и в который раз убеждаюсь в том, что, наверное, уже много раз открывали для себя другие — влекло золото, которого у Верховного правителя Мономотапы, по слухам, было очень много. И еще — слоновая кость, железо и рабы. Читаю хронику Жуана ди Барруша и нахожу объяснение слова «мономотапа», а точнее, мвене мутапа — «владыка рудников». Да, золота здесь было много. Это знали и арабы, торговавшие еще до португальцев с внутренними районами континента через Софалу. Осведомлены были и жители более отдаленных районов тогдашней Ойкумены. Похоже, даже малайцы, индийцы, китайцы...
Но рудники рудниками, а откуда же взялись эти гигантские циклопические постройки, выросшие среди холмов к северу от Лимпопо?
Центральное место среди развалин занимает священный холм. На него взбирались по узкой лестнице, вьющейся между скал. Лестница оканчивалась у квадратных ворот, пробитых в стене. Внутри ограды круговая тропа вела к площадке, где плавили золото и совершали обряды. С холма хорошо виден дворец правителя — Мономотапы, обнесенный каменной оградой.