На святки 1921 года Дэн Кранмер, знатный квакиютл с побережья залива Алерт-Бэй, что в провинции Британская Колумбия, устроил грандиозное пятидневное празднество — с раздачей подарков всем приглашенным гостям и ритуальными танцами. Три сотни человек стали свидетелями того, как Кранмер раздарил все свое имущество, а также имущество своей семьи и семьи жены. В числе прочего он раздал двадцать четыре каноэ, четыре моторные лодки, триста дубовых стволов, одеяла, керосиновые лампы, скрипки и гитары, кухонные принадлежности и швейные машины, граммофоны, кровати и письменные столы, платья, шали и браслеты женщинам, рубашки и свитера молодежи, пригоршни мелких монеток детям. На пятый и последний день хозяин праздника раздарил собравшимся сотни мешков с мукой, по три доллара каждый. Таков был знаменитый потлач Кранмера, один из крупнейших за всю историю народа квакиютл. Но потлач Дэна Кранмера прославился не только количеством и ценностью подарков. Пятидесяти двум участникам церемонии власти предъявили уголовные обвинения, двадцать два из них отправились на два месяца в тюрьму, остальные получили отсрочку исполнения приговора при условии добровольной сдачи танцевальных масок, церемониальных свистков, щитов из кованой бронзы и прочих ритуальных принадлежностей потлача. Так канадские власти пытались покончить с запрещенным праздником...
Процессу предшествовала долгая история. Принять в 1885 году закон в Оттаве было одним делом, а вот проследить за его исполнением в провинции Британская Колумбия — совершенно другим. Очень сложно заставить индейцев выполнять какие-то совершенно непонятные им постановления — особенно если племена разбросаны по колоссальной территории, вдалеке от полиции, судов, магистратов и немногих правительственных агентов, назначенных для надзора за туземцами. При первой же попытке властей силой принудить индейцев к повиновению те попросту разбежались. При второй — судья, сочувствующий индейцам, отказал в возбуждении дела, мотивируя это отсутствием в законе четкого определения того, что именно есть запрещенные действия. Даже белое население провинции протестовало против запрета потлачей — живущие бок о бок с индейцами европейцы не видели большого вреда в древнем празднике и — главное — не хотели портить отношения с аборигенами. Все же большая часть племен Британской Колумбии со временем отказалась от потлачей. Пароходные и железнодорожные линии избороздили вдоль и поперек территорию, исконно населенную индейцами, моторные катера стали доступными даже самым заштатным полицейским участкам, и вообще в Британской Колумбии индейцы в начале двадцатого века стали составлять лишь пять процентов населения. И законопослушное — или, в худшем случае, законоизбегающее — в своей массе индейское население отказалось от обычаев предков.
Но только не квакиютли. В этом племени, живущем на обращенном к материку побережье острова Ванкувер и континентальных землях с противоположной стороны пролива, празднование потлача продолжалось, невзирая на все и всякие запреты и постановления. Такая неисправимость объяснялась в первую очередь традиционной неопределенностью социального положения человека в патриархальном обществе квакиютлей. Возможность определить и повысить этот весьма и весьма неясный статус существовала лишь за счет частых женитьб и обязательных потлачей. Да и вообще квакиютли питали открытое и стойкое недоверие к «путям белого человека». К тому же не всегда неоправданное. Индейцы племени оставались закоренелыми приверженцами потлача. Агент по делам туземцев, Уильям Халлидей, писал в 1912 году:
«Число потлачей существенно не уменьшается, равно как не уменьшается и значение этого праздника для индейцев».
И тогда канадское правительство решило прибегнуть к силе. Первые судебные разбирательства по делам индейцев, уличенных в участии в потлаче, состоялись в 1919 году, в 1920-м были вынесены первые серьезные приговоры. Л в следующем, 1921 году, состоялся крупный процесс над участниками потлача Дэна Кранмера. Казалось, суд скорый и правый навсегда изгнал потлач из индейского общества. Как докладывал в 1922 году все тот же Халлидей, «потлач в настоящее время можно считать обычаем, отжившим свое». Как мы увидим, искреннее стремление выдавать желаемое за действительное свойственно всем чиновникам всех времен и народов.