Через несколько дней, стоя на бетоне взлетно-посадочной полосы аэродрома Ваттай, капитан Ланкастер мрачно наблюдал, как три Т-28 неуклюже плюхались один за другим на посадочную полосу у вздувшейся морквы указателя направления ветра. Джим Уолш, радист, длинный и худой, стоял рядом с ним и, приоткрыв рот, взирал из-под длинного козырька кепи на выгружающихся из транспорта «Эйр-Америка» лаосских офицеров вместе с их женами, чадами и домочадцами.
— Джим! — отвлек его Ланкастер от созерцания юной лаоски.
— Сэр?
— Я хотел бы поговорить с вами на одну тему. Не как ваше начальство и все такое прочее. Скажем, как старший компаньон с младшим.
На конопатой переносице Уолша блестели бисеринки пота.
— Я понимаю, сэр, — сказал он. — Вы можете положиться на меня.
— В таком деле, о котором я собираюсь говорить, ни на кого нельзя положиться... Запомните, Джим. После Самтхонга женщины перестанут интересовать вас. У М"Нлу-жао вы будете смотреть на девочек мео только как на сестричек. Там же, в Самтхонге, вы оставите и вашу привычку курить, жевать резинку и насвистывать.
— Меня инструктировали на этот счет, сэр.
— А я вас, Джим, предупреждаю!
Полтора часа полета на винтовой «дакоте» они спали в креслах возле открытой двери, овеваемые прохладным ветерком.
На аэродроме в Самтхонге царила суета. Повсюду были солдаты в полном боевом снаряжении. Сами размеры представшей перед Ланкастером базы, размах строительства вокруг нее и каждые две-три минуты взлетавшие с ревом самолеты напомнили ему бангкокский аэропорт накануне вторжения во Вьетнам.
Вдали над городом кружили транспортники, ожидая разрешения на посадку. Несколько самолетов-наблюдателей стояли отдельной кучкой в самом углу аэродрома, присосавшись шлангами к бензозаправщикам. Было похоже на то, что вся машина, о которой ему рассказывал во Вьентьяне Уолт Дж. Корнуэлл-младший, готовилась к вводу в действие в самые ближайшие дни.
Отправив радиста в местный отдел изучения потребностей ЦРУ, чтобы узнать точные даты прибытия оружия, боеприпасов и амуниции в горы, Ланкастер решил было зайти выпить пива в служебном баре, как с подъехавшего «джипа» его окликнул лаосский офицер в камуфляжном костюме:
— Капитан Ланкастер?
— Я.
— Вас хочет видеть его превосходительство генерал Ванг Пао.
Счетчик на спидометре успел отщелкать без малого две мили, прежде чем они объехали аэродром стороной и остановилась у вертолета без опознавательных знаков. Ванг Пао стоял, окруженный свитой. Американцев, если не считать двух пилотов, около него не было. Мясистая физиономия генерала светилась довольством.
— Я слышал, вы стали «кровным братом» М"Нлу-жао! — сразу заорал он еще издали. Замашки французского колониального сержанта так и не выветрились из нынешнего командующего тайной армией ЦРУ в Лаосе. — Значит, мы теперь родственники?
Ланкастер почувствовал кислый запах сивухи.
— Выходит, что так, — ответил он, опуская обращение «сэр».
— Сейчас следуете назад? — спросил Ванг Пао.
— Генерал Девлин сказал, что я должен поступать в соответствии с вашим приказом...
Подумать только, крутилось в голове у Ланкастера, что эту жирную свинью обслуживают сейчас 1200 наших ребят и за его шкуру заплачено Филом Вербиски.
Узенькие глазки Ванг Пао с покрасневшими белками буравили Ланкастера.
— Приказ вы получите в оперативном отделе моего штаба... Что это вы сегодня такой официальный и не хотите разговаривать по-человечески?
— Простите, генерал, я измотался за эти четыре дня отсутствия, и мне предстоит еще куча дел. В частности, нужно уладить все с отделом по изучению потребностей. А там всегда столько писанины...
— Ну, ладно-ладно, — его превосходительство дружески ткнул Ланкастера кулачком в бок. — Я попрошу, чтобы для вас облегчили это бремя. Родственники должны помогать друг другу.
Адъютант в камуфляжной форме хихикнул. За ним осклабилась и вся свита. Оба пилота там, наверху, равнодушно смотрели на весь этот цирк.
— Так я могу идти, сэр? — спросил Ланкастер.
— Валяйте. Но только сначала в штаб за приказом, а потом в отдел. Там как раз страдает с похмелья ваш дружок, майор Виллис. И еще передайте М"Нлу-жао: пусть не вздумает портить мне игры. Он поймет, о чем я говорю. Затем я вас и вызывал.
Обладателем таких стоптанных ботинок, как те, что красовались на письменном столе, мог быть только майор Виллис. Между ботинками стоял бешено крутящийся фен, гнавший ветер на раскрытую волосатую грудь и в страдальчески сморщенное лицо майора.