14 июля — 21.27. Мы на глубине 457 метров. Эхолот показывает, что дно в каких-то 60 метрах, так что пора притормаживать. Через каждые десять секунд мы сбрасываем четыре партии железных ядер, всего на сто восемьдесят килограммов веса. В 21,48 гайдроп — кабель, висящий под мезоскафом, — касается дна и автоматически приводит его в состояние равновесия. Мы закончили спуск, как и положено, в 10 метрах от дна. Гайдроп прикреплен к корме мезоскафа с тем, чтобы ориентировать его по течению, если таковое, конечно, имеется. Похоже, здесь Гольфстрим не особо силен, но все же по прошествии какого-то времени мы замечаем, что движемся со скоростью одной десятой узла...
Здесь необходимо разъяснить одно немаловажное обстоятельство. Основное техническое отличие мезоскафа «Бен Франклин» от обычных подводных лодок и батискафов состоит в том, что «Бен» способен дрейфовать, то есть длительное время поддерживать под водой равновесие. Непременное свойство обычных подлодок — тяжелеть, опускаясь, и становиться легче, поднимаясь. А так как корпус этих лодок подвержен весьма значительному сжатию и расширению, то найти и удержать равновесие становится делом крайне сложным; практически оно достигается только с помощью сложных операций: включением двигателей, стабилизацией с помощью рулей глубины или постоянным изменением веса лодки. Все эти операции требуют большого количества энергии, не говоря уж о том, что они сопровождаются значительным шумом, мешающим акустическим экспериментам.
Корпус же мезоскафа Пикара практически не подвержен сжатию. Его конструкция обеспечивает дрейф с выключенными двигателями; энергосистема питает лишь аппараты «жизнеобеспечения» и две тонны научного оборудования, установленного на «Бене Франклине» для изучения не потревоженной человеком подводной среды.
15 июля. Я проснулся в шесть утра. Каз и Фрэнк в это время были на дежурстве. Еще на земле нам расписали точнейший график нашей жизни — по часам и минутам там были размечены личный отдых, умывание, еда, работа, перерывы, развлечения. Должен сообщить, что с общего молчаливого согласия мы дружно забыли о нем. Мы решили приноравливаться к обстоятельствам, сделав исключение лишь для одного незыблемого правила: в интересах безопасности двое на борту всегда должны бодрствовать.
18 июля. Это произошло, когда я спал, вернее пытался спать, что из-за холода, шума и, должно быть, усталости мне удавалось довольно плохо. Так вот, атака была совершена на глубине двухсот пятидесяти метров. В ту минуту никого у иллюминаторов не оказалось. Фрэнк Басби, работавший в лаборатории, так мы называли кормовой отсек, лишь боковым зрением заметил, как что-то блеснуло за стеклом. Он бросился к окну и в свете прожектора, работавшего всю ночь, увидел великолепнейший, что-нибудь около метра восьмидесяти, экземпляр рыбы-меч. Похоже, что наш плексигласовый глаз заинтриговал красавицу, и она парадом прохаживалась взад-вперед. Неожиданно, без всякого предупреждения она кинулась в атаку, метясь, должно быть, в иллюминатор. Но промахнулась, острие ее длинного клюва попало в стальную обшивку корабля.
Мы припомнили тогда, что не так давно подобной атаке подверглась миниатюрная исследовательская подводная лодка «Элвин». Там, правда, все кончилось по-другому: меч угодил в соединение пластика и фиброгласовой окантовки и застрял. Командир, не зная толком, что случилось с лодкой, отдал приказ о всплытии. На поверхности рыбу с трудом оторвали и, сделав в лаборатории необходимые замеры, отправили на камбуз.
19 июля. На такой глубине день гаснет раньше обычного. Но спать от этого не проще. Мешает шум, мешает свет, ведь он для нас в лодке всегда одинаков — днем ли, ночью. Те, кому достался дневной сон, давно потеряли ощущение времени суток — им явно не хватает тренировки...
Мы захватили на борт магнитофон и кассеты по вкусу каждого: Моцарт, Россини, «Желтая субмарина», «биттлзов»... Мы надеялись, что музыки хватит на любое настроение, но уже на пятый день она нам приелась...
Шесть человек, оторванные от мира, замкнутые на целый месяц в тесную оболочку подводного аппарата. Если добавить к этому, что в эксперименте активное участие принимало набитое электроникой судно сопровождения «Приватер», то ситуация окажется аналогичной той, с которой сталкиваются исследователи, работающие в космических лабораториях, — ведь и там люди находятся в чуждой среде, живут в замкнутом пространстве, непрерывно ведут исследования, и с миром их связывает лишь нить двусторонней информации. По этой причине НАСА, планирующее запуск в космос подобной лаборатории, проявило к эксперименту «Бена Франклина» значительный интерес. Психологические и физиологические наблюдения стали составной частью его программы. Вот примерный список вопросов, на которые команд да «Франклина» должна была дать ответы. По каким принципам нужно подбирать экипаж? Насколько легко приспосабливаются люди к жизни «заключенных»? Как они должны питаться? Каков оптимальный состав смеси для дыхания? Чем должен заниматься экипаж в часы отдыха? Сколько часов должен продолжаться рабочий день? Какова опасность эпидемических заболеваний и обычных болезней? Как бороться с микробами? Каким образом поддерживать на корабле чистоту, сохранять пищу и питьевую воду?