Однажды в начале нашего путешествия Генри сказал мне:
— Наш век породил термин «некоммуникабельность», и он особенно жесток к старикам. Как часто они обречены на забвение и равнодушие даже со стороны собственных детей, которым не хватает времени, а порой и желания отдать немного сердечного тепла своим старикам. Как в древней Спарте, мы сбрасываем их в пропасть — в пропасть нашего равнодушия...
На земле Абхазии эти слова прозвучали бы кощунственно. Здесь не существует ни скрытого, ни тем более явного понятия «человек, слишком зажившийся на свете». И в 100 и в 120 лет абхазцы не чувствуют себя обузой ни в семье, ни в обществе. Напротив, на старца смотрят с глубоким уважением, как на хранителя мудрости и знаний, опыта, традиций и обычаев предков, как на основу и стержень семьи, которая здесь может насчитывать и пятьдесят человек. В его присутствии молодые высказываются в последнюю очередь, к нему обращаются за советом, ему же принадлежит решающее слово в спорных делах. Почти в каждом абхазском селении существует своего рода арбитраж — совет старейшин.
Иными словами, на столетнего смотрят как на создателя современности, а не как на некий анахронизм. Закон древней Спарты сочли бы здесь чудовищным вымыслом.
Что может быть смешнее толстяка в седле
К исходу второй недели мы уже начали изнемогать от непривычной пищи, обильно сдобренной аджикой, красным и черным перцем, ткемали и прочими пряностями. Ночами адский огонь полыхал в желудке. Мы клялись себе, что назавтра не притронемся ни к единому блюду, однако наступало «завтра»... И тогда я заметил одну любопытную деталь: закармливая гостя, сами абхазцы едят очень мало.
«Что может быть смешнее толстяка в седле!» — говорят они, считая переедание просто опасным, а само понятие «толстяк» адекватным «больному».
Собственно, абхазские старики давно уже интуитивно пришли к тому, что сейчас рекомендуют, пожилым людям ученые: уменьшать калорийность пищи примерно на 30 процентов за счет углеводов и животных жиров, оставляя в то же время неизменным количество протеина.
Наиболее отличительная особенность абхазского меню — огромное количество витаминов, которые здесь потребляют круглый год с овощами и фруктами. Обед за абхазским столом немыслим без зеленого лука или чеснока, в изобилии содержащих фитонциды (вещества, уничтожающие болезнетворные микробы в организме). Немыслим он и без помидоров, огурцов, баклажан, всевозможных трав. Мясом здесь не злоупотребляют: едят его умеренно — раз или два в неделю. Главным образом вареную козлятину, говядину, птицу. Бульонов и других мясных отваров (которые, по утверждению специалистов, возбуждают нервную систему) абхазцы практически не едят совсем.
Традиционное блюдо — лобио — красная и белая фасоль, весьма богатая белком. Хотелось бы также отметить благородную роль обыкновенного грецкого ореха, который является здесь основной жировой приправой. Ореховое масло богато кислотой, которая выводит холестерин и тем самым оказывает антисклеротическое действие. Та же миссия «возложена» и на непременную в обед мамалыгу.
Молочнокислые продукты — пахта, мацони — употребляются абхазцами в большом количестве. Буквально все из наших знакомцев-долгожителей отвечали, что, испытывая жажду, пьют не воду, а пахту, которая ее лучше утоляет (а по мнению врачей, еще и губительно действует на болезнетворные микробы кишечника, превосходно его дезинфицируя).
Всегда в изобилии на столе виноград, мандарины, яблоки, хурма, инжир, плоды «конфетного дерева» — фейхоа, гранаты. А гранатовый сок, чрезвычайно богатый витамином С, — непременная приправа для многих блюд. Но полный комплект витаминов абхазец получает, употребляя в пищу пчелиный мед, содержащий много биологически активных веществ. Мед почти полностью вытеснил из их рациона сахар. Может быть, поэтому абхазцы практически никогда не страдают от зубных болей.
Здесь, в стране чая, я не видел, чтобы старики пили чай. Если вы хоть раз бывали в Сухуми, то крепость и аромат знаменитого «турецкого кофе по-сухумски» останется в вашей памяти надолго. Но абхазские долгожители в большинстве своем... не пьют и кофе, предпочитая ему красное сухое вино.
Курят ли долгожители, чья земля вот уже сто лет рождает лучшие в стране сорта табака — «самсун» и «трапезунд»? Не берусь делать обобщений, ибо я не вел такого рода подсчетов. Встречались и те и другие. Из мужчин самым заядлым курильщиком был Миха, пристрастившийся к «зелью» 100—110 лет назад; из женщин — 138-летняя Хфаф Ласурия из селения Кутол. Закурив впервые в год Большого Снега — в 1911 году, Хфаф с той поры не расстается с табаком.