Джесайа всем телом ощущал раскаленный добела диск солнца, казалось застывший в выцветшем от зноя небе. Сегодня солнце было его врагом. На открытом плато, заросшем пожухлым капином с острыми, как бритва, листьями, палящие лучи, словно копья, вонзались в тело, молотом били по голове. Но Джесайа бежал. Бежал легкими, размеренными и на первый взгляд неторопливыми шагами. Ритму его бега позавидовали бы лучшие олимпийские марафонцы. Лишь изредка, когда от обжигающего воздуха начинало резать легкие, он позволял себе перейти на шаг. Впрочем, Джесайа никогда не слышал об Олимпийских играх, а чемпионы мира просто не поверили бы, если бы им сказали, что человек может десять часов подряд бежать в подобном пекле...
Канаан Мутсинги разбудил Джесайа, когда солнце только показалось над кромкой синих холмов. Кое-где в ложбинах еще висели сизые клочки тумана, верного предвестника того, что вот-вот на смену иссушенному аду октября придут долгожданные дожди. Но в Кведзу нужно было добраться сегодня. «Ты молод и силен, — сказал Канаан, — ты сможешь». И Джесайа пустился в путь.
Впереди у края леса он заметил раскидистую мсасу. Ее ствол у самой земли расщеплялся на три части, и густая листва обещала желанную тень. Конечно, можно было бы вытерпеть и до леса и там устроить привал, но Джесайа знал, как обманчива сулимая им прохлада. Ее там просто нет. Зато стоит опуститься на землю, и разгоряченное тело тут же окружает звенящее облако москитов. Нет, лучше уж устроиться под мсасой на открытом месте. Если сейчас не отдохнуть, ночью в лесу он будет ковылять словно водяная антилопа ситатонга, когда ее выгонят на сушу.
Под мсасой Джесайа остановился. Развязав узелок, он достал ломоть вяленого мяса, отломил кусок маисовой лепешки и через силу съел их, запивая теплой водой, которую обычно брал с собой в бутылке из-под скокиана (1 Скокиан — местный алкогольный напиток, приготовленный из пива, денатурата, сахара, дрожжей, кукурузной муки и табака.). Да, глоток скокиана сейчас бы не повредил. От него сразу прибавляется сил. Жаль только, потом они так же быстро покидают человека.
Наскоро перекусив, Джесайа тяжело опустился на спекшуюся в камень землю. Измученное тело даже не заметило ее твердости. Джесайа нырнул в сон, словно в глубокий прохладный колодец, в котором не было ни жары, ни тяжкого пути, ни тихого шепота Канаана, поднявшего его на ноги...