Верховный дяньский жрец Пиму замыслил выдать свою дочь за наследника дяньского престола. Правитель Дянь был стар, немощен телом и умом, и жрец рассчитывал, что наследник будет полностью послушен его воле. Но жрец боялся младшего сына правителя Мэн Ла — единственного, кто мог помешать его замыслу. И жрец убедил правителя послать на борьбу с Белым Тигром именно Мэн Ла. Он был уверен, что Мэн Ла погибнет в схватке со зверем.
...Триста воинов ушли с юношей как почетный эскорт, ибо сражаться с Белым Духом имел право только один Мэн Ла. Стояли ясные осенние дни. Воздух был чист и прозрачен, легкая дымка поутру вставала над холмами и быстро таяла под лучами еще теплого солнца. В полях созрела гречиха, на ветвях яблонь и персиковых деревьев висели созревшие плоды. Но селения циньцев были безлюдны, и тишина пугала.
Дома и хижины стояли нетронутыми, в стойлах повизгивали голодные свиньи, метались по дворам куры и утки. Циньские послы не скрывали страха и просили разрешения не сопровождать дальше храбрых юношей, а отправиться в столицу Цинь и сообщить, что бесстрашные дяньцы пришли по зову циньского вана. Мэн Ла отпустил посланцев.
Прошла еще одна ночь над циньской землей — тревожная, неспокойная, — и наутро Мэн Ла попрощался с воинами и ушел в лес искать Белого Тигра.
Мэн Ла шел быстро. Лес жил своей жизнью. Стрекотали цикады, пели птицы, какой-то зверь пробежал неподалеку, и ветер шумел в вершинах высоких деревьев. К вечеру усталость и жара сморили Мэн Ла. Он присел у высокого кедра и незаметно для себя задремал. Его разбудил резкий, пронзительный крик. Мэн Ла, вскочив, тревожно осмотрелся. На соседнем дереве маленькая обезьянка, прыгая с ветки на ветку, неистово кричала. Мимо Мэн Ла пронеслась лань. Мэн Ла выхватил меч. Из чащи донеслось громоподобное рычание и треск сучьев, ломавшихся под тяжестью невидимого еще зверя.
Мэн Ла встал за толстый ствол кедра и замер. Неожиданно затихла обезьянка. Мэн Ла поднял голову. Нет, обезьянка не умчалась по верхушкам деревьев, она осталась на ветке и тоже замерла.
На тропу, ломая кусты, огромными прыжками выскочил Белый Тигр. Мэн Ла показалось, что размером он почти со слона. Огромные красные глаза сверкали яростью, из полуоткрытой пасти падали хлопья пены. Тигр остановился, потряс головой и стал медленно озираться. Он что-то чуял, но не видел. Медленно, мягко ступая массивными лапами, тигр подбирался к кедру, за которым притаился Мэн Ла. Юноша почувствовал дыхание зверя и, преодолев оцепенение, выскочил перед самой его мордой. От неожиданности тигр присел на задние лапы, и Мэн Ла опустил меч на голову хищника. Тигр взревел, мощный удар лапы выбил меч из рук юноши. Мэн Ла снова укрылся за деревом. Кровь из раны заливала глаза тигру, он в ярости кидался на кедр, бил хвостом. У дяньского смельчака в руках остался только кинжал, а кедр был ненадежной защитой — уже дважды тигр, изловчившись, зацепил юношу лапой. И когда тигр вновь занес лапу, юноша ударил по ней кинжалом. Зверь отскочил. Мэн Ла выскочил из-за дерева и вновь взмахнул кинжалом. Но тигр опередил воина... Еще мгновение — и все было бы кончено. И вдруг тигр повернул голову. Не раздумывая, Мэн Ла всадил кинжал в его шею. Раздался сдавленный хрип, хлынула фонтаном кровь, и зверь затих... И только тогда Мэн Ла увидел, что в хвост тигра вцепилась та самая обезьянка.
...Никто не знал, как проведали циньцы о случившемся, но уже через два дня после смерти тигра они стали возвращаться в свои селения, и их старейшины приходили к шатру Мэн Ла со словами благодарности и с подношением подарков. Через шесть дней прибыло посольство от циньского вана. Пятьсот циньских воинов расположились в некотором отдалении от шатра Мэн Ла. Триста дяньцев стояли полукругом, держа под уздцы оседланных лошадей. Мэн Ла вышел в парадной одежде, опоясанный мечом в золотых ножнах; на его плечах висела шкура убитого Белого Тигра.
— Победитель Тигра, — начал один из посланников по-дяньски, — владыка Поднебесной, великий правитель Цинь готов был выполнить свое обещание, если бы дело оказалось столь трудным, как ему говорили. Мера добра должна соответствовать мере сделанного. Для вас, его подданных (на этих словах рука Мэн Ла невольно потянулась к мечу, но юноша сдержался и продолжал спокойно слушать), дело было простым и легким. Отдать за него десять тысяч семей, золото и обещание мира было бы чрезмерной платой. Владыка Поднебесной, великий правитель Цинь приносит царственную благодарность, золотые изделия и обещание освободить твоих людей, победитель Тигра, от повинностей, участки в сотню локтей не облагать податью и признавать ваши обычаи. Такова воля владыки Поднебесной, и ты, его подданный, должен благодарить за добро и ласку...