Последним «достижением» Комиссии Одендааля была идея предоставить крупнейшим округам самоуправление. В Овамболенде, Окаванго и Восточном Каприви образовались местные правительства. Основную часть кабинетов назначили власти Претории, меньшую избрали посредством голосования в племенах. Так или иначе, а с исполнительными органами справились, дело оставалось за «малым» — выборами в законодательное собрание. Вот здесь-то «Выводы Комиссии Одендааля» и ощутили первый удар: в Овамболенде проголосовало лишь два с половиной процента избирателей. Легко догадаться, что бойкот выборов был подготовлен СВАПО. Члены ее обошли десятки тысяч избирателей, забрались в самые отдаленные селения и везде сумели найти верные слова. Больше того, все оппозиционные движения в стране объединились под знаменем национального конвента — организации, целью которой стало самоопределение Намибии, как единого государства, и ликвидация апартеида.
Горькие корни омидики
...Встреча в «Юности» оказалась не последней. В марте в Доме Союзов проходило Международное консультативное совещание по подготовке Всемирной встречи девушек. Была там и делегация СВАПО, а в ее числе — моя знакомая, Нетумбо Нанди. За два прошедших месяца она успела побывать в Замбии, посетить несколько партизанских лагерей, организованных там намибийскими патриотами, и снова приехала в Москву.
Тогда я и узнал продолжение ее истории.
...Суд над Нанди в конце концов состоялся: она получила три года тюрьмы — на этот раз «настоящей». Правда, власти были настолько уверены в силе и надежности полицейского режима, что дали Нетумбо отсрочку. Девушка оказалась на свободе и использовала это неожиданное послабление: бежала из страны. По счастью, от границы с Анголой ее отделяли всего несколько десятков километров.
Затем был долгий — чуть ли не в тысячу километров — путь до ангольского города Вила-Лузу, и здесь Нанди окончательно повезло. За несколько дней до ее побега был свергнут фашистский режим в Португалии. Растерявшаяся колониальная администрация не посмела выдать беглянку южноафриканской полиции, а в конце прошлого лета Нетумбо была уже у друзей в Замбии...
Получив от СВАПО весьма недвусмысленный ответ на политику «разделяй...», расисты ЮАР с жаром ухватились за вторую часть заветной формулы — «...властвуй». Сотни активистов Молодежной лиги были арестованы. Хватали вообще всех более или менее «предосудительных» молодых людей, начиная с подростков, с четырнадцатилетних. Тюрем не хватало — в стране шла подготовка к повторным выборам. (Надо сказать, новая кампания в январе этого года прошла — по мнению белых южноафриканцев — более удачно: проголосовало якобы 40 процентов избирателей. Там, где особой очереди на избирательных пунктах не наблюдалось, урны возили по домам. Там, где не помогло и это, дело решило... многократное голосование одних и тех же «проверенных» граждан.)
Вот в это-то время и началось массовое бегство молодежи из северных районов страны. Уходили сотнями: в основном в Замбию, в партизанские лагеря...
Нетумбо Нанди: «О том, что происходит ныне в Намибии, можно услышать много жутких историй. Люди живут в страхе, не зная, с какой стороны ждать удар завтра. Прямым результатом этой неуверенности в завтрашнем дне и явился уход молодежи в соседние страны. Южноафриканские расисты встревожились: они знают о наших партизанских лагерях и боятся их. И я, и мои товарищи теперь полностью убеждены — независимость можно завоевать лишь с оружием в руках».
Хандупула Шимутвикени: «Было очень трудно перебираться через границу большими группами. Первую партию — одиннадцать человек — арестовали полностью. Вторая — уже девяносто восемь человек, среди которых был и я, — прошла. Потом и третья, и четвертая...
Мы шли пять дней. Еду с собой не брали — лишний груз. А питались, главным образом, омидикой — есть такие коренья в вельде. Маршрут? Нет, мы знали лишь направление: сначала на север, в Анголу, потом на восток — в Замбию; дорог, естественно, избегали. Потом уже стало известно, что в погоню за нашей группой были высланы отряды южноафриканских солдат. Не догнали. И мы пришли все. Пришли... Слишком просто это звучит. Ведь многие ослабли, их приходилось нести на руках. Иным-то еще пятнадцати не было... Случалось, и в темноте шли, а если спали — то, разумеется, на голой земле. Ни одеял, ни тем более палаток в помине не было. А путь проделали немалый — километров триста-четыреста...»