Он упорно пытался вспомнить, сколько страшных ночей они вдвоем скоротали на стене. Кажется, три... Значит сегодня истек день контрольного срока их возвращения в лагерь. И тогда он последний раз разложил примус и вместо того, чтобы вскипятить на нем чай, стал посылать со стены световые сигналы — SOS. Но неяркие вспышки примуса рассеивались в снегопаде.
На следующую, четвертую, ночь они устроились в «ласточкином гнезде» под карнизом. Долго искали в рюкзаках последний кусочек колбасы, который съели еще накануне. Взошла луна, впервые за все это время случилась светлая погодливая ночь. Теперь уже близко, рукой подать, высветился ледовый хаос глетчера Большая Саукдара.
— А все-таки красиво на Памире, — почти шепотом сказал Энн.
— Чокнулся ты совсем, — еле слышно прохрипел в ответ Яак.
По скальным бортам кулуара они спустились на снежное плато, ровное, как полированный стол. Только бы и радоваться, что не нужно теперь висеть на веревке над пропастью, но снег раскис. И стал всасывать их в глубину, как болотная трясина.
— Ну вот и хватит с меня. Дальше ты пойдешь один. — Яак опустился в мокрый снег.
Энн попытался было поднять Яака, но сам от бессилия рухнул в снег.
Они все-таки поднялись. Энн положил руку Яака на свои плечи, и они двинулись вперед. Шли, падали, ползли и снова поднимались.
Лютый мороз, который преследовал их несколько суток подряд, обернулся лютой жарой. Снег, казалось, собирал все лучи света и посылал на них. Обжигал обмороженную кожу лиц и даже сквозь черные очки слепил глаза. Над плато миражем струился тяжелый раскаленный воздух. Энн попытался было обернуться на стену, чтобы увидеть путь подъема и спуска, но тут же опустил голову: стена обожгла глаза.
Через каждые десять шагов они, разморенные ледниковым суховеем, обессиленные голодом, опускались на снег и засыпали.
А с заходом солнца их одежда и обувь снова обрастала льдом...
Яак пытался сказать что-то, но у него ничего не получалось — совсем потерял голос, но потом все-таки прошептал:
— Какое сегодня число?
— Тридцать первое июля, кажется.
— Сколько прошло?
— Четырнадцать дней. Десять на стене, четыре дня спускались после лавины.
— Дойдем? — спросил Яак.
— Дня три-четыре пути нашим темпом через ледник и перевал. Конечно, дойдем, — ответил Энн, хотя сам чувствовал, что им не дойти.
Яак вдруг выпрямился, на мгновенье замер и заорал нечеловеческим голосом:
— Ра-ке-та! Красная ракета! — потом схватился за бок и стал медленно опускаться на снег.
— Посиди, посиди, отдохни, это бывает, почудилось.
Но вдруг Энн услышал голоса, ясные и близкие. С ледника поднялась еще одна ракета и долго не гасла. Только теперь зеленая.
Яак опустил голову на колени и заплакал. Энн попытался что-то сказать, но тоже стал вытирать рукавами пуховки мокрые глаза.
Евгений Котлов, наш спец. корр.
Памир
В Техас на воздушном шаре
— Омаха, говорит воздушный шар Н2749А, прием.
— Н2749А, повторите.
— Я — воздушный шар Н2749А.
— Я — Омаха. Вы сказали — воздушный шар?
— Да, — Арт Суонсон поднес микрофон к губам. — Мы летим на высоте 380 футов на юго-запад; просим определить наше местонахождение с помощью радара.
— Н2749А, вы летите слишком низко, наши приборы вас не засекут. Свяжитесь с базой ВВС в Оффате. Прием.
— Спасибо, Омаха. Если нас несет к вам, то скоро встретимся.
— Желаем удачи и надеемся, что до этого не дойдет, — ответил диспетчер аэропорта, которого, без сомнения, мало привлекало воздухоплавание, во всяком случае, вблизи вышки контроля за полетами.
В корзине из ивовых прутьев, подвешенной к потрепанной оболочке, которая неслась по воле ветра над американским Средним Западом, были двое: Курт Стелинг, научный консультант одного из правительственных учреждений в Вашингтоне, и Арт Суонсон, бывший сотрудник «Гудьир Корпорейшн», — оба заядлые энтузиасты воздухоплавания: их не остановило даже вполне понятное суеверие — вылет состоялся в пятницу, 13 октября 1972 года. Помимо метеорологических исследований, в задачи полета входило установление нового мирового рекорда. Аэронавты намеревались пробыть в воздухе 62 часа и, таким образом, побить все рекорды Европы и США по продолжительности полета на воздушных шарах этого класса — с объемом 3500 кубических футов.