— Зато он обставил калифорнийца, — поспешил на выручку Мавродий.
С калифорнийцем Заур-бек познакомился где-то на дороге: тот отстал от своих соотечественников, путешествующих по Северной Осетии, и теперь догонял их. Калифорнийца звали Уатт. Это нас позабавило: на осетинском языке «уатт» — значит «комната». Заур-бек пригласил Уатта и его друзей на свадьбу.
Машину мы оставили внизу, у старой мельницы, под навесом из белого как снег шифера — обычно здесь хранят зерно перед обмолотом. Сами направились к дому Заур-бека. Стемнело. В небе наливалась луна, проглядывали звезды, с вершин гор спустилась прохлада; стало зябко. Но на душе было радостно от предстоящего праздника. С высокого холма, где стоял дом жениха, уже доносились звуки гармошки, настраивался бубен, играл фандыр (1 Фандыр — осетинская скрипка.) — музыканты готовились к встрече невесты. В стороне от дома, во дворе, на глиняной площадке полыхал костер — над ним, на толстой цепи, был подвешен медный котел; и дым и аромат варева возбуждали аппетит.
Трое парней, наряженные в черкески, опоясанные кинжалами, завидев нас, тут же подошли и церемонно поздоровались.
— Мои друзья, — с гордостью представил Заур-бек. — Мне как жениху по обычаю не положено находиться на свадьбе, и я буду в том доме, — он указал на пологий холм за рекой, где под купой деревьев виднелся двухэтажный дом, выложенный из плит горного камня. Фасад его напоминал сторожевую башню, какие еще часто встречаются в Кобанском ущелье, и оттого он казался старинным и загадочным.
— На ночлег и отдых будете приходить туда, — продолжал Заур-бек. — И прошу вас — берегите силы, кобанцы по сей день празднуют свадьбу три дня. Великий тамада — Инал Джелиев, старейшина Кобанского ущелья, своим тостом уговорит выпить даже монаха великотрезвенника...
— Не беспокойся, — сказал я. — Мне знакомо, как держаться за осетинским столом. За тебя, за невесту, за счастье — и точка. Обещаю.
— Обещаем, — поддержал Мавродий.
Заур-бек улыбнулся.
— А теперь простите, мне надо уходить. Сано вас представит всем. Он будет с вами. Мой друг — ваш друг.
— Эти гости будут окружены почетом, — сказал Сано, подняв над головой руку в знак уважения к нам.
Сано оказался не таким церемонным, как подумалось при знакомстве. Напротив, он был веселого нрава и очень общительный. Мы скоро узнали, что они с Заур-беком дружат с детства, выросли здесь, в Кобанском ущелье, вместе служили в летных частях, вместе поступили в медицинский институт.
— Все вместе, — продолжал по пути к дому Сано. — Но вот со свадьбой Заур-бек меня обскакал.
— Что же ты? — спросил Мавродий. — Невесты еще нет?
— Есть, — вздохнул Сано. — Вместе учимся...
— А в чем же дело?
— Не могу жениться раньше старшего брата.
— При чем здесь он?
— Он не возражает. А вот отец против. Он обычая крепко держится, ему ведь за восемьдесят. Не могу же я обидеть старика... Сыграли бы, конечно, с Зауриком вместе свадьбу, сейчас самое время — осень. Урожай убрали, время погулять у людей есть, да и фрукты можно на стол поставить — без них что за стол?
— Точно, — сказал Мавродий. — Без них нет стола.
— И еще ребенок тогда родится летом, вместе с солнцем. Солнечный ребенок...
— Ох, хорошо сказал, — тут же заговорил в Мавродии поэт.— Солнечный ребенок... Очень хорошо сказал...
Луна уже налилась в полную силу, когда мы были приняты в доме Заур-бека.
— Слушай, — не сдержал любопытства Мавродии. — Почему все-таки нет на свадьбе жениха, что он, провинился в чем-то?
— Воспитание выдержки, — ответил я. — Чего стоит муж без выдержки?
— Ну а почему раньше невеста стояла в углу по три дня с опущенной фатой? За что, за будущие грехи?
— Воспитывали выносливость,— серьезнее отвечал я. — Наши предки, аланы, частенько ходили в походы на полгода, а то и больше. Женщина вела все хозяйство и нередко мужскую работу делала. Как тут без выносливости, особенно если семья из пяти или десяти ртов? Вот и проверялась на выносливость невеста... И потом, кто тебе сказал, что она стояла все три дня? Она сидела с подружками. И вставала с кресла — в знак уважения — только тогда, когда в брачную комнату входил кто-нибудь из родственников жениха...
Было уже за полночь, когда мы услышали ружейную пальбу, доносившуюся из глубины ущелья.
— Что это? — спросил Мавродий.
— Невесту везут, — сказал я.— Сейчас начнется самое интересное.
Во всем доме наступил праздничный переполох. Сразу же засуетились женщины, вынося на столы пироги и куски вареного мяса. Пивовары с закатанными рукавами оттаскивали огромный котел в подвал, чтобы остудить. Виночерпий — седоусый мужчина с румяными щеками, только что угощавший нас молодым домашним вином, — поправил на голове белую войлочную шляпу с загнутым на затылке полем, приободрился.